На протяжении почти всей истории возможности делать подобные сопоставления не было и в помине. Не было трансатлантических плаваний, с которыми можно было бы сравнить плавания по Индийскому океану. Колумбу посчастливилось — или хватило мастерства — обнаружить один из лучших возможных трансатлантических маршрутов, и он прошел его быстро. Но такое начало оказалось обманчивым. В XVI и в первой половине XVII века плавание в группе кораблей от Санлукара до Веракруса в среднем занимало девяносто один день. От Кадиса до того же пункта назначения плыли в среднем лишь семьдесят пять дней, потому что на таком маршруте не приходилось преодолевать песчаные отмели, какие окружают Санлукар, однако и плавание в сто один день считалось обычным явлением. Обратная дорога от Мексики до Андалусии никогда не занимала меньше семидесяти дней и могла быть гораздо длительнее: есть данные о таком плавании продолжительностью двести девяносто восемь дней, проведенных в море, но это крайний случай. Путь до Истмуса в Панаме занимал примерно столько же времени, сколько и до Новой Испании при плавании из Европы, но обычное время обратного пути — между ста семью и ста семидесятые тремя днями[1012]. Когда испанские моряки в конце XVI века открыли двустороннее сообщение через Тихий океан, обычно уходило три месяца, чтобы доплыть из Акапулько до Манилы, и шесть месяцев — на обратный путь[1013].

С учетом этих фактов Индийский океан по сравнению с другими морями выглядит гораздо более пригодным для плаваний на большие расстояния и для имперских и коммерческих соблазнов и возможностей, связанных с такими плаваниями. В свете подобных сравнений самая интересная проблема истории океана кажется мне и самой раздражающей. Почему торговля с Индийского океана не распространилась на весь мир, как было в случае Атлантического океана? Почему империи этого океана не распространили свое влияние на другие океаны, как народы, населяющие побережье Атлантики? Почему сравнительно незрелые и ограниченные империи и коммерческие системы Атлантики во многих самых главных отношениях превзошли то, что существовало в Индийском океане? Чтобы приблизиться к ответу на эти вопросы, нужно принять участие в одном из самых знаменитых плаваний в истории: насколько нам известно, это первое плавание, связавшее Индийский океан с Атлантическим, первое плавание, объединившее систему муссонов с системой пассатов.

Тень Васко да Гамы

В 1997 году, через пятьсот лет после первого плавания Васко да Гамы в Индию, историки начали отмечать это событие серией конференций, которые продолжались без перерывов два года. Мало какие события прошлого считаются столь важными, чтобы так отмечаться. Пятисотлетие каких еще событий мог отмечать мир накануне третьего тысячелетия? От Стокгольма и Москвы до Сонгая и Мекки свидетели пятьсот лет назад описывали то, что считали незабываемыми событиями.

Например, в 1497 году датский король Ханс триумфально вступил в Стокгольм, но пятисотлетие этого события не вызвало никакого интереса, хотя пятьсот лет назад судьба Кальмарской унии стала важнейшим событием для будущего Скандинавии. Когда думаешь, чего Дания и Швеция достигли порознь в начале современного периода, заманчиво порассуждать о том, что было бы, сохрани они единство. В 1497 году московский царь Иван III издал знаменитый кодекс законов «Судебник». Согласно русским историкам, это был решающий шаг на пути создания Российского государства, которое с тех пор играет решающую роль в мире; но и это событие не привлекло сопоставимого внимания. Мало кто вспомнит польско-молдавский конфликт, происходивший как раз в это время, хотя считается, что именно он привел к закреплению границы между католическим христианством и тем, что можно назвать Оттоманским союзом, на юго-востоке Европы. В 1497 году и примерно на протяжении всего плавания Васко да Гамы Леонардо писал в Милане «Тайную вечерю» — но в связи с пятисотлетием плавания Васко да Гамы этот факт прошел неотмеченным. В том же году в Персии умер шах Рустам — эту смерть историки Персии обычно считают кульминацией средневековой империи и прелюдией к подъему Сафавидов; однако пятисотлетие этого события прошло буквально никем не замеченным. Еще одной жертвой 1497 года был Али Хадж, король Борну (см. выше, с. 130), но о его смерти сегодня никто не помнит, тем более не отмечает ее, хотя в то время многим народам это казалось самым значительным в мире событием. Между тем император Сонгая Мухаммед Турей Аския совершал путешествие, которое могло бы поспорить с плаванием Васко да Гамы за право называться самым важным путешествием того времени: император взял с собой в паломничество в Мекку почти триста тысяч золотых динаров и восемьсот человек охраны в свите; он прибыл, чтобы Шариф наделил его символами власти. Приход к власти в Сонгае Мухаммеда означал победу правоверия над языческими «царями-волшебниками», которые ранее занимали трон. Это паломничество имело огромное значение для превращения ислама в главную религию Сахеля в Африке[1014]. Однако эта годовщина не вызвала заметного международного резонанса.

Нельзя просто говорить о значении чего-либо, не уточнив, значения для кого или чего. Наше отношение к Васко да Гаме отчасти связано с нашим местом наследников исторической традиции, которая всегда считала это плавание важнейшим достижением; однако наш взгляд отчасти определяется задним числом: мы смотрим на это плавание с позиций современного мира.

Например, это плавание определенно было эпизодом встречи Востока и Запада, столь важной для нас, живущих в мире, сформированном подобными встречами: траектория мировой истории, нацеленная на Восток, кажется при взгляде в прошлое начавшейся с этого плавания; эта траектория распространила на Восток влияние Запада и в некоторых случаях определила господство Запада над Азией; однако она же усилила возможности взаимовлияния противоположных окраин Евразии. Сегодня, когда кажется, что влияния исходят преимущественно с Востока, мы склонны считать, что испытываем долговременную отдачу от процесса, начатого Васко да Гамой. Более того, это плавание было этапом в глобализации торговли, которая стала существенной чертой экономики нашего времени. Наиболее высокую оценку Васко дал Адам Смит, этот апостол мировой торговли, который считал плавание Васко наряду с плаванием Колумба самым важным событием в мировой истории[1015]. Хотя как ранний европейский империалист Васко был неудачником, его плавание стало прелюдией европейского вторжения в Азию, которое сыграло такую огромную роль в истории последних пятисот лет и оставило нам весьма проблематичное наследие. То, что современные историки уделяют главное внимание насильственной и непредсказуемой природе встреч Васко с некоторыми народами, отражает постколониальную тревогу относительно настоящих и будущих расовых взаимоотношений и о том, что многие народы в развивающемся мире все еще считают себя эксплуатируемыми[1016]. Короче говоря, Васко интересует нас, потому что нам кажется, будто его опыт открывает нам нечто важное в нашем нынешнем сложном положении.