– Великолепно, – сказал Жан. – А чем же ты сейчас занят? Все чернила извел и перо до черенка сточил…

– Да так… – Локк небрежно махнул рукой. – Письмо пишу. Ну, мое письмо. К ней. То есть мой ответ на ее послание. Кое-какие места не даются, надо бы подправить. Точнее, все полностью переписать. Слушай, а ты потом не сделаешь мне одолжение? Письмо, как будет готово, в «Черный ирис» доставить надо.

– Безусловно, – сказал Жан. – Я как раз мечтал еще в одну драку с черноирисовцами ввязаться.

– Никто тебя не тронет, – заверил его Локк. – И никаких подлостей подстраивать не станут. Это на меня Вордрата зуб точит.

– Разумеется, я с огромным удовольствием доставлю свидетельство твоей одержимости в стан врагов, – кивнул Жан. – Но с одним условием: ты немедленно отправишься в кровать и используешь ее по назначению.

– Но…

– У тебя под глазами сдобные рогалики, – улыбнулся Жан, не желая сильно огорчать друга. – И вообще, ты на Никороса становишься похож. Да хранит тебя Многохитрый Страж, конечно, но в таком виде не избирательную кампанию проводить, а только по канавам шастать и крыс сырыми жрать… Тебе давно пора отдохнуть.

– Так ведь письмо еще не…

– Будешь упираться, я тебя сонным зельем опою, у меня давно припасено. – Жан поднес к виску Локка увесистый кулак. – Говорят, сон мозги отлично прочищает. Вот выспишься – и вмиг свое послание сочинишь.

– Гм… – Локк рассеянно почесал щетинистый подбородок огрызком пера. – Какой мудрый совет… А зачем ты мне всякий раз напоминаешь, что ты меня умнее?

– Оно само собой получается. – Жан с притворной строгостью заботливого родителя указал на дверь Локковой опочивальни, но Локк уже вылез из-за стола и, зевая, направился к кровати.

Через минуту он уже храпел.

Жан задумчиво оглядел плоды усердных упражнений Локка в чистописании, запустил левую руку в карман камзола и погладил спрятанную там прядь волос. Поразмыслив, он собрал скомканные листы, уложил на каминную решетку и поднес к ним алхимический фитиль.

Локк продолжал храпеть.

Жан тихонько выскользнул из апартаментов и запер за собой дверь.

В обеденном зале гостиного подворья Жостена царила привычная суета. Среди посетителей было много новичков, звучала теринская и вадранская речь. Усердие Жостен, будто неопытный полководец перед решительным сражением, что-то суматошно объяснял прислуге, но, заметив Жана, хлопнул в ладоши и отправил всех заниматься своими делами.

– Господин Каллас, это вам я обязан наплывом чужеземных гостей? – осведомился Жостен и тут же добавил: – Но вас сейчас, похоже, больше завтрак волнует.

– У меня всего два желания, – вздохнул Жан. – Во-первых, крепкий кофе, а во-вторых, тоже кофе, только еще крепче.

– И в этом вам поможет моя верная джеска, – гордо заявил Жостен, указывая на раскаленную алхимическую плиту, где красовался кованый медный сосуд с длинной ручкой. – Точнее, не моя, а отцовская. Неотъемлемая принадлежность любого окантского очага. Вы, бедолаги, кофе в чанах варили, пока мы, окантийцы, не раскрыли вам секрет приготовления животворящего напитка.

Жостен торжественно наполнил чашку ароматным кофе, затянутым слоем светло-коричневой пены. Жан понимал, что пить его одним глотком – кощунство, но, чтобы взбодриться, ничего другого не оставалось. Обжигающая струя густого напитка с привкусом инжира и цикория скользнула в глотку, и обстановка обеденного зала неожиданно приобрела четкость и ясность.

– То-то же, – удовлетворенно произнес Жостен, наливая Жану вторую чашку кофе. – В последнее время Никорос только этим и спасается, бедняга. Худо ему без…

– Знаю, – сказал Жан. – Это для его же пользы.

Жостен с вежливой настойчивостью объяснил Жану, что одним кофе завтрак не ограничивается, и вручил ему поднос с пресноводными анчоусами, оливками, твердым темным сыром, печеными помидорами и ломтиками хлеба, обжаренного в масле с луком. Жан, подхватив поднос, отправился в галерею второго этажа.

За столом в зале приемов партии Глубинных Корней сидел Никорос, подобно Локку окруженный грудами бумаг и пустыми чашками. Щетина на его щеках вполне сгодилась бы для скребков, которыми очищают днище корабля от водорослей и полипов. Он, с трудом разлепив набрякшие веки, поглядел на Жана воспаленными глазами и вздохнул:

– Мне снится, что я подписываю счета и составляю донесения, а потом просыпаюсь и начинаю подписывать счета и составлять донесения, а памятником на моей могиле станет письменный стол, на котором начертают: «Здесь покоится Никорос Виа Лупа, бездетный холостяк, искусный составитель списков».

– Вы чересчур загружены работой! – Жан сочувственно покачал головой. – А вдобавок отучаетесь от дурных пристрастий, вот вас и ломает. Мы с господином Лазари слишком много от вас требуем, уж простите. Вот, позавтракайте со мной.

Поначалу Никорос не проявил особого интереса к угощению, но вскоре они с Жаном наперегонки поглощали завтрак.

– Только вашими стараниями тут все и держится, – сказал Жан. – Избирательную кампанию проводят не Эпиталий с Дексой, и даже не мы с Лазари, а вы, Никорос. И о ваших заслугах долго еще будут помнить.

– Ох, какие там заслуги… Может, боги смилостивятся и мы хотя бы свои места в Конселе сохраним. А уж что через пять лет будет – страшно подумать.

– Не отчаивайтесь, – вздохнул Жан. – Да, врать не буду, сейчас нам трудно. Но битва продолжается, хотя, наверное, вам пока ее ход неясен. Однако, уверяю вас, дело движется в нужном направлении.

– Видите ли, у черноирисовцев… – начал Никорос, потупившись, – у черноирисовцев сейчас… есть определенные преимущества. Ну, мне так кажется.

– Вполне естественно, – кивнул Жан. – Но ведь определенные преимущества и у нас имеются. Вот, к примеру, с беженцами очень удачно получилось. Больше семи десятков новых голосов за партию Глубинных Корней – это не шутка. На исход выборов это вполне может повлиять, каких бы пакостей нам черноирисовцы ни подстраивали.

– Я вам сейчас плохой помощник, – еле слышно произнес Никорос.

– Глупости! – Жан участливо потрепал Никороса по плечу. – Были б вы плохим помощником, мы давно бы от вас избавились.

– Спасибо на добром слове, господин Каллас, – с робкой улыбкой сказал Никорос.

– Видно, сами боги меня поставили утешителем и исповедником страждущих и падших духом… – вздохнул Жан. – Шли бы вы спать, Никорос, – в кровати, а не в кресле. Ступайте к себе и не возвращайтесь до тех пор, пока…

В зал вбежала женщина в запыленном дорожном камзоле и длинном плаще; у пояса виднелась сумка посыльного и кинжал в ножнах.

– Простите, господа, – сказала она, тряхнув короткими темными кудрями. – Дело не терпит отлагательств.

– Господин Каллас, прошу любить и жаловать, моя верная помощница Ава Аллена, – представил ее Никорос. – Точнее, Авантюра Аллена. Без ее услуг ни одна избирательная кампания Глубинных Корней не обходится.