– Как я понимаю, ваши славные предки за семьсот лет научились не упускать выгодные возможности. В своем послании я всего-навсего просил о встрече. Вы и не догадываетесь, что я намерен вам предложить.

– Конечно же догадываюсь, – скупо улыбнулся Ловарис. – Вы хотите, чтобы я переметнулся на сторону партии Глубинных Корней. Точнее, вы хотите, чтобы я баллотировался как кандидат от партии Черного Ириса, а после подсчета голосов объявил бы о своих давних и прочных связях с глубинниками. Насколько мне известно, вы обещали придумать, по какой именно причине меня настиг приступ внезапной совестливости, но пока еще никому об этом не рассказывали.

Локк, едва не вскрикнув от неожиданности, с притворной сосредоточенностью принялся разглядывать ногти и скучающе вздохнул, надеясь, что это его хоть немного успокоит.

– Причину я вам подыщу, – рассеянно сказал он. – Между прочим, это… обогатит ваш кругозор.

– Да-да, – сказал Ловарис. – На десять тысяч дукатов золотом. Я подставлю сундук, а вы его наполните. У меня на глазах. Сундук будет храниться в сокровищнице счетного дома, владельцы которого не имеют политических предпочтений, под неусыпным и зорким присмотром равного числа ваших и моих людей. И как только я во всеуслышание объявлю о перемене своих взглядов, ваши люди удалятся, оставив золото в моем распоряжении.

– Изящный замысел, не правда ли? – осведомился Локк, которому больше всего хотелось биться головой о стену: Ловарису каким-то образом стало известно то, о чем Локк всего день-два назад беседовал с горсткой доверенных людей. Что ж, бывало и хуже. Спокойствие, только спокойствие. – Ловарис, вы же сами прекрасно знаете, что вас не интересует ни политика, ни идеология. И я это знаю. И всему городу об этом известно, так что ваш поступок никого не удивит. А на десять тысяч дукатов можно купить все, что угодно.

– Я похож на человека, которому нужны деньги? – спросил Ловарис.

– Вы похожи на человека… гм, определенного возраста. Кто знает, сколько еще лет здоровья и жизни вам отвели боги? А насколько увлекательнее их можно прожить с десятью тысячами дукатов?

– Трудность заключается в другом, – вздохнул Ловарис. – Взяточничество – преступление, наказуемое отсечением руки. Если к нему присоединят обвинение в государственной измене, то можно лишиться и жизни. На мелкие взятки внимания не обращают, но десять тысяч дукатов – внушительная сумма, ее сразу заметят. И партия Черного Ириса такого поступка мне никогда не простит. Я стану первым человеком в Картене, которого осудят за взяточничество. На счет в банкирском доме деньги я положить не смогу, их придется хранить в моей сокровищнице, а это создает определенные неудобства. И, по вполне очевидным причинам, кредитного письма я принять тоже не смогу.

– Раз уж вы не сомневаетесь в том, что десять тысяч дукатов я заплатить способен, почему бы вам самому не придумать, как лучше всего скрыть передачу денег?

– Нет уж, мне это ни к чему. – Ловарис встал и потянулся. – Но самое главное, что все это сработает лишь в том случае, если партия Черного Ириса одержит победу на выборах с перевесом в одно место. Если победа достанется партии Глубинных Корней, то вам мои услуги покупать незачем, а если мы выиграем с перевесом в два места или более, то мой переход на вашу сторону и вовсе ничего не изменит. Честно говоря, все это несущественно, поскольку проиграете вы с гораздо бóльшим отрывом, чем один голос. Вы правы, идеологические соображения меня не интересуют, но выступать на стороне проигравшей партии я не собираюсь.

– Мало ли что до выборов может произойти.

– Вы уже к невнятным общим фразам прибегнуть решили, Лазари? Вам бы в торговых рядах витийствовать, а не избирательной кампанией руководить. О степени нашей осведомленности я сообщил вам для того, чтобы вы осознали, в каком невыгодном положении находитесь.

– И значит, теперь самое время предложить вам двадцать тысяч дукатов! – воскликнул Локк.

– По-вашему, это меня должно обрадовать? Я же вам только что объяснил, что и десять тысяч – слишком заметная сумма, а вы мне предлагаете скрыть вдвое больше. Для меня деньги представляют соблазн лишь в том случае, если они попадут ко мне в карман незаметно и если при этом я не утрачу своего положения в картенской политике. Скажу вам без притворства, господин Лазари, купить меня можно, только ваша цена меня совершенно не устраивает. А теперь, прежде чем вас проводят к выходу, наденьте, пожалуйста, ваш нелепый, насквозь промокший парик – на всякий случай, но больше для порядка.

7

Неряшливо одетый тщедушный человек в рубахе, заляпанной краской, вышел из дверей черного хода особняка Проницательности Ловариса и торопливо отправился на запад, в прохладный зеленый лабиринт Мара-Картени, примечая по дороге оставленные для него условные знаки – ниточки и лоскуты, привязанные к ветвям кустов. По извилистой тропке он прошел под кирпичными арками, увитыми пожелтевшим плющом, и свернул к одной из древних статуй, где его дожидался Жан Таннен.

Жан, укутанный в непромокаемый плащ с капюшоном, сидел на скамье у памятника какому-то давно забытому мыслителю и военачальнику исчезнувшей империи – суровой женщине со светочем знаний в одной руке и с зазубренным копьем в другой. Жан накинул на плечи Локка принесенный с собой плащ.

– Спасибо, – пробормотал Локк, стягивая с головы парик и снимая очки с носа. – Плохи наши дела. Ловариса предупредили о моем приходе.

– Тьфу ты… Что ж, придется Сабетиных грымз с крыш согнать, – вздохнул Жан.

– От бабулек вреда нет, они там больше для виду. А вот среди нас предатель завелся. Ловарис знал все подробности моего замысла, даже то, о чем я совсем недавно под большим секретом доверенным людям рассказывал. Интересно, а в галерее второго этажа можно спрятаться и подслушать, о чем в зале приемов говорят?

– Нет, я все закутки вокруг проверил и стены простучал. Ни сверху, ни снизу, ни с боков никто не подберется. Да и шум из обеденного зала голоса заглушает. Так что подслушать нас можно только с помощью магии.

– Что ж, придется крысу выманивать. А поскольку мой первый подход к самодовольному мудаку закончился ничем, придется тебе Ловарису визит нанести. Может, второй подход подействует.

– Значит, сделаем второй подход. – Жан встал со скамьи. – А денег нам хватит?

– Придется все до последнего медяка собрать и пару тысяч, отложенных на непредвиденные расходы, тоже прихватить. Ну и с вадранских беженцев деньжат стрясти, – вздохнул Локк. – Все равно сейчас других трат не предвидится.

– Договорились. Если он согласится, я к златокузнецам обращусь и к торговцам драгоценностями, из тех, что язык за зубами держать умеют.

– Как по мне, так бриллианты и изумруды, но у тебя глаз наметанный, ты и сам разберешься.

– И корабль нужен, – напомнил Жан.

– Знаю… – Локк постучал пальцем по виску. – Но сначала давай займемся тем, что надо сделать во-первых, во-вторых, в-третьих и в-четвертых, а потом озаботимся тем, что потребуется в-пятых и в-шестых.