мог отложить это, прежде чем последовать за этим, руководствуясь собственным суждением. Я был настолько свободен, насколько, по моему мнению, мне когда-либо будет позволено, и этого должно было быть достаточно, потому что я не мог продолжать приносить несчастные души на его алтарь.

Я надеялся, что сегодня вечером мне удастся сделать все возможное, чтобы сорвать его планы, но все, что я делал до сих пор для этого, не срабатывало.

Книга, которую я у него украл, разозлила его до предела. Мистер Хоскинс понес наказание за эту выходку, и к тому времени, когда я понял, что он взял вину на себя, он был уже мертв. Его привязали к столбу в поле за южной чертой города и сожгли заживо. В новостях, которые я читал, говорилось, что его пытали перед смертью. Мне было противно даже думать об этом. Эта смерть должна была предназначаться мне. И хотя я чувствовал себя виноватым за то, что он взял вину на себя, мне было трудно сожалеть об этом. Хоскинс был верным членом Черной Карты, он всегда привлекал к делу заблудшие души, даже без просьбы Короля, и привязывал их к жизни, которую они не могли понять, и, по крайней мере, с его уходом некоторые из намеченных им целей получили шанс избежать этой участи.

Самое обидное, что, хотя Король и сожалел о потере книги «Magicae Mortuorum», это его не остановило. Он достаточно раз применял заклинание кражи силы в полнолуние, чтобы знать его наизусть. Хотя я был уверен, что потеря знаний, которые содержала остальная часть книги, вызвала у него множество проблем.

Я пробовал читать ее сам, но все, что мне удалось сделать, — это жестоко устать, продержав эту темную и тревожную книгу в руках слишком долго. Расшифровать текст в ней было невозможно, и я, черт возьми, не собирался доверять кому-либо настолько, чтобы просить помощи в этом деле.

Те немногие друзья, которые были у меня в академии, постепенно отступили от меня с тех пор, как я присоединился к Черной Карте. А может, это я от них отступился. На самом деле, в этом не было ничего удивительного. Даже ослабив узду на своем языке и контроль над своими действиями, я не пытался восстановить дружеские отношения, потому что знал, что в этом нет смысла.

Я собирался инсценировать свою смерть. Я не мог сказать никому из них об этом, поэтому меньшее, что я мог им предложить, это отдалиться от меня на как можно большее расстояние, чтобы это не стало для них слишком тяжелым ударом, когда меня не станет.

Я все еще встречался с Синди Лу, но расстояние между нами тоже увеличивалось, и хотя мне было больно это допускать, я не пытался исправить ситуацию по этой причине. По правде говоря, я не был уверен, почему она так спокойно относится к моему дерьмовому поведению, но я также не был достаточно порядочен, чтобы отрезать ее.

Если бы я был лучшим человеком, я бы разорвал с ней отношения. Но я мог признать, что поступил эгоистично в этой маленькой вещи. Мне казалось, что в эти дни я слишком много времени провожу в одиночестве, и было трудно найти хоть какой-то контакт с кем-то, кто был мне дорог. Я стал чаще бывать дома, когда мог, но это было всего на час или два по вечерам, потому что у Короля почти всегда были какие-нибудь дела на выходных. Поэтому все, что мне удавалось, — это время от времени проведывать Эллу и маму, фальшиво улыбаться и надеяться, что известие о моей смерти не слишком сильно ударит по ним.

Меня убивало то, что мне приходится заставлять их проходить через это, но я просто должен был убедиться, что моя смерть будет правдоподобной. В последний раз, когда я видел Эллу, я крепко сжал ее и сказал ей, что она мой маленький ангел и ей суждено в один прекрасный день высоко взлететь и парить вдали от этого места. Глупо надеясь, что она сможет прочитать между строк этого непонятного заявления и понять, что у меня все еще есть план, как вытащить нас отсюда. Но я знал, что это глупая надежда. Завтра она узнает о моей смерти, и я знал, что это сокрушит ее сильнее, чем что-либо другое в этом мире. Мы были всем друг для друга. И мне оставалось только надеяться, что она сможет простить меня, когда я буду в достаточной безопасности, чтобы связаться с ней и уговорить ее присоединиться ко мне, где бы я ни оказался.

Так что да, я был эгоистичным мудаком, когда дело касалось Синди Лу, и я продолжал встречаться с ней, нуждаясь в контакте ее горячей кожи с моей, в ощущении наших тел, соединенных вместе. И чем более отстраненным я казался, чем грубее был и чем более ровным тоном разговаривал с ней, участвуя в ее ролевых играх с Драконом, тем сильнее она кричала для меня. Так что я догадался, что она тоже что-то получает от этого, помимо отстойного парня. Я просто хотел бы быть для нее лучшим.

Мой Атлас пикнул, и я достал его из кармана, обнаружив письмо от Лоренцо, которое ждало меня. Он умолял меня встретиться с ним и говорил, что мы нужны друг другу, что мы практически семья, и что я не могу продолжать удерживать его. Чувак говорил так, будто пытался уговорить меня встретиться, потому что ему действительно нужна моя компания. Но я знал лучше. Ему просто нужно было больше Киллблейза.

Месяцы якобы отучения его от этой дряни с помощью ослабленных доз Киплингов, похоже, ничего не сделали, чтобы уменьшить его тягу к наркотику. Если уж на то пошло, он отчаянно нуждался в нем, как никогда, несомненно, желая получить более сильную дозу, к которой он привык до моего вмешательства.

Я отправил ему ответное сообщение, сказав, что скоро буду, поднялся на ноги и пересек комнату. У меня был тайник, спрятанный за плакатом Солярианской Питбольной Лиги на стене, и я быстро открыл его, распустив иллюзию, скрывающую его, и потянулся внутрь, чтобы взять маленькие пузырьки с Киллблейзом, а затем положил их в карман и отправился на встречу с Лоренцо.

Я прошел по коридору и начал спускаться по лестнице, как вдруг мой Атлас снова зажужжал, на этот раз с сообщением. У меня пересохло во рту, когда я увидел, что оно от Короля, и я быстро открыл его, чтобы прочитать.

Король:

Сегодня полнолуние, не