«Бог – торт?» – предположил ты про себя и посмотрел на священника с удивлением и сомнением.

Тот улыбался задумчиво и благодарно, видя перед собой епископа Иоанна.

– Скажите, а это трудно – быть священником? Извините, возможно, этот вопрос звучит глупо, но я впервые так – лицом к лицу общаюсь и мне просто интересно…

О. Матфей улыбнулся.

– Почему глупо? Хороший вопрос, умный вопрос, и я на него определенно отвечаю: да, трудно… Трудно.

– Что? Что трудно?

– Всё: утренние службы, а я сова. Нужно вот бросать курить. Обязательно. Опять же – покойники. Я их никогда не любил, а тут приходится отпевать. А женские исповеди? О, это самое страшное! Это кошмар, это чёрт знает что, прости, Господи! Или же вот проповеди. Хотим мы этого или нет, но мы живем в эпоху торжества постмодернизма. Сегодня, чтобы выделиться из общей массы, нужно стебаться, а как стебаться с амвона? Но все равно – благодать все оправдывает.

– Благодать?

– Ну да. Разве вы не знаете, что при рукоположении на священника нисходит благодать?

– Нет.

О. Матфей усмехнулся.

– Про то, что Бог есть – знаете, а про благодать нет?

Ты кивнул смущенно. Очень хотелось про благодать спросить, но не решился.

А он за тебя этот вопрос задал и сам же ответил:

– Благодать – незаслуженная божья милость.

Наверняка, это были не его слова, он кого-то цитировал, и ты задумался, пытаясь их осмыслить.

– Так может, лучше вначале ее заслужить? Чтобы не было потом претензий… – Ты смутился и замолчал.

О. Матфей засмеялся, ему понравилось твое смущение.

– Это невозможно! Невозможно ее заслужить. Она всем дается незаслуженно. Даже епископу Иоанну…

– А как же?.. – продолжал недоумевать ты.

– Ничто невозможно человеку, но все возможно Богу, – объяснил о. Матфей.

Несомненно, это тоже была цитата. Ты смотрел на священника с предельным уважением и некоторым смущением. Хотелось спросить, но ты не знал, как сформулировать вопрос.

– Хотите спросить, ощущаю ли я ее на себе? – громко и решительно заговорил о. Матфей, поднимаясь и направляясь к кофейному аппарату. – Да, ощущаю, постоянно ощущаю и, думаю, благодаря ей привел вас сюда. Встреть я вас в лифте в прежние времена, увидев ваш взгляд, я бы подумал: «Крэйзи», а сейчас: «Се человек». Знаете, кто это сказал?

– Нет.

– Ну вот, даже этого вы не знаете, – засмеялся о. Матфей. – А что Бог есть – по-прежнему знаете?

– Знаю, – твердо ответил ты.

Он налил еще чашку кофе, повернул стул, сел напротив и, закинув ногу на ногу, с еще большим интересом, чем в начале разговора, спросил:

– Ну и какой он, ваш бог?

4

Тебе понравилось это словосочетание: ваш бог, твой бог – ты никогда так не говорил и даже не думал так.

– Мой бог… – осторожно заговорил ты, вспоминая все и пытаясь сформулировать или подобрать подходящий образ. – Если с чем-то сравнивать, то… Не торт, точно не торт! А если уж торт, то тортом в морду, как в американском кино, знаете? Только кино не американское, а наше, и торт тоже наш – не торт, а коробка из-под торта, а в ней двухкилограммовый силикатный кирпич. И прямо в морду – бух!

Формулируя эту неожиданную для самого себя мысль, ты почувствовал, как стянулось вдруг все внутри, задрожало, зазвенело жалобным стеклянным звоном, тебя передернуло и лицо болезненно скривилось.

О. Матфей заметил это, нахмурился, закурил, поднялся и продолжил курить, прохаживаясь взад-вперед.

Я закрыл глаза, откинулся на кожаную стального цвета спинку дивана, пытаясь расслабиться и раздраженно думая: «Не хватало еще и тут в обморок грохнуться. Понравилось в обмороки грохаться…»

– Кстати, а как, почему и зачем вы здесь в такое время оказались, наш таинственный, обладающий знанием гость? – обратился он к тебе, меняя серьезный разговор на болтовню и отвлекая от неприятных мыслей, за что ты был ему благодарен.

– Я искал Юлия Кульмана, – ответил ты, открывая глаза.

– Кульмана? – в голосе о. Матфея звучала неприкрытая, переходящая в сарказм ирония. – У вас к нему какое-то дело?

– Да, дело… Именно – «Дело»… Было… Но потом… Я просто хотел… Хотел ему сказать…

Священник смотрел на тебя внимательно, прочитывая в твоих глазах то, что хотел сказать Кульману. Впрочем, это было несложно – в твоих глазах всегда все написано.

– Вы хотели сказать Кульману, что Бог есть?

Ты кивнул, смущенно улыбаясь.

Священник засмеялся.

– Представляю, как вытянулась бы его физиономия! Для евреев Бог – не проблема. С самого своего возникновения они с Богом на ты. Даже для Басса… Но для него хотя бы чёрт есть, а вот для Кульмана все непросто, все проблема, ему все желанны и все не милы – страна, природа, женщина, Бог… Ко всем стремится и от всех отталкивается. Так, так, так… – говорил он на ходу сам с собой. – И в результате знание, предназначенное Кульману, досталось мне? Так, так, так… Но как вы к нему пришли, к этому своему знанию? Где наводка, в чем наколка?

Ты задумался и вновь неожиданно для себя же выпалил:

– Совпадения и узелки! Совпадения и узелки, понимаете? Все в нашей жизни состоит из совпадений, которые на самом деле не совпадения!

– Вы хотите сказать – случай? – спросил о. Матфей. – Кто верит в случай, тот не верит в бога? Так?

– Это Никита Михалков сказал? Он сказал это в каком-то интервью, я читал… Нет, не так!

– Ну вряд ли Никита сказал это первым, самым первым. Но точно то, что я брал у него это интервью. Но почему – не так, чем ваши совпадения от моего случая отличаются?

Ты подался в азарте спора вперед и указал пальцем на о. Матфея.

– Вот видите: опять совпадение! Вы взяли интервью, я его прочитал! И мы сейчас об этом разговариваем… – Ты даже привстал с дивана: на глазах постороннего человека вновь срабатывал твой закон всемирного непонимания, он же закон всемирного понимания. – Совпадение отличается от случая тем, что случай сам по себе, то есть человек там один, наедине со своими обстоятельствами, а в совпадении всегда кто-то второй присутствует! Случай – это то, что я пришел сегодня сюда, а совпадение – то, что я с вами встретился, сейчас разговариваю, делюсь своим знанием.

– Хорошо, а узелки? – усмехнувшись, поинтересовался священник.

– А это и есть мое знание, – улыбаясь в ответ на усмешку, ответил ты.

О. Матфей задумался, вновь усмехнулся и, глянув на тебя с сомнением, спросил:

– В вузе, где вы учились, логику не преподавали?

– Я в ветеринарном учился, и вместо логики у нас «Кишечные паразиты» были, так наш покойный декан говорил, – улыбаясь, ответил ты и поднял вверх указательный палец левой руки. – И вот тоже совпадение, потому что я его сегодня вспоминал, нашего покойного декана…