Я побрел к дороге. Пустынная, она тянулась вдаль, и с нее хорошо просматривался собор, расположенный примерно в полумиле впереди. Упустить такой дивный шанс было просто нельзя. Стащив с себя лямки снаряжения и камуфляжный бушлат, я отдал все это командиру одного из «Симитаров» «Блюз-энд-Ройялс», припаркованного посреди дороги и украшенного большим «Юнион Джеком». Затем в гражданском анораке и с тростью, на которую опирался с тех пор, как мы высадились в Сан-Карлосе, я зашагал по направлению к городу, стараясь выглядеть как можно безобиднее. «И куда это вы изволите направляться?» — требовательно вопросил унтер-офицер парашютист в тоне, традиционном для военнослужащих его ранга, заметивших нарушителей. «Я же штатский», — твердо ответил я и пошел дальше, никем не задерживаемый. Прямо за поворотом дороги стояло большое здание с оранжереей при нем, в котором я неожиданно опознал виденную на фотографиях резиденцию губернатора. На подступах попадались бункеры и долговременные огневые сооружения. Был там кто-то или не был, я не видел. Чувствуя себя очень глупо, я остановился, улыбнулся, глядя в сторону блиндажей, поднял руки высоко над головой и подождал немного. Ничего не произошло. Все еще улыбаясь и кланяясь неведомо кому в этих сооружениях, я снова повернулся и пошел в направлении собора, все так же держа руки над головой. На обочине расположилась группа аргентинских солдат. Я прошел мимо, бросив «с добрым утром», стараясь выглядеть совсем беззаботным. Они глазели на меня с любопытством, но ничего не предпринимали. Затем впереди я заметил группу явно гражданских лиц, появившихся из большого казенного на вид здания. Я прокричал им: «Вы британцы?», и они ответили: «Да». Страх тут же отступил, и я пошел к ним навстречу. После небольшого разговора, они указали мне на аргентинского полковника на ступенях административного здания. Я представился ему, приврав, что являюсь корреспондентом «Таймс» — единственной, как считал, британской газеты, название которой он наверняка мог слышать. Мы поговорили несколько минут. Он все время повторял, что ответы на большинство моих вопросов сможет дать только после четырех часов дня, когда британский генерал встретится с генералом Менендесом. Я спросил, можно ли мне пока пообщаться со штатскими британцами? Он совершенно не возражал. Я направился в сторону известного отеля Стэнли, «Апленд Гуз»[555], проходя по дороге, где попадались цепочки за цепочками аргентинских солдат, очевидно, собиравшихся в одно место для сдачи в плен. Они выглядели совершенно подавленными, начисто вымотанными войной. И все же я не посмел фотографировать раненых, едва тащившихся тут и там среди своих товарищей. И тогда только, заметив, с каким любопытством смотрят на меня из своих машин офицеры, я понял, сколь тщетны мои попытки притворяться штатским с лицом, все еще вымазанным черной маскировочной пастой.

Войти в гостиницу являлось для меня исполнением мечты — фантазией, наполнявшей мои мысли на протяжении почти трех месяцев. «Мы никогда не сомневались, что британцы придут сюда, — признался мне хозяин, Дезмонд Кинг. — Мы просто ждали, когда сей момент настанет». Ей-богу, такое ощущение, что армия и флот освободили английский загородный гольф-клуб.

Через несколько минут после того, как Макс Хастингс вошел в отель «Апленд Гуз», в нескольких сотнях метров в западном направлении разыгрывалась куда более серьезная драма. Каждое утро с начала наступления в радиоцентре на «Фирлессе» Род Белл и подполковник Роуз все упорнее вели передачи на своей «медицинской волне». Ранним утром в понедельник, 14 июня доктор Элисон Блини посетила капитана аргентинского военно-морского флота[556] Мелбурна Хасси и обратилась к нему с просьбой ответить на призывы британцев. «Положение аргентинских войск безнадежное, — вещал Белл тем утром, — вы со всех сторон окружены британскими войсками… Если вы откажетесь откликнуться на это обращение и произойдет ненужное кровопролитие, мир будет относиться к вам соответственно». Хасси прослушал британское сообщение в полдень, но, несмотря на отчаянные увещевания Элисон Блини, не пожелал дать ответа без консультации с начальством. В 1 час пополудни капитан возвратился в маленькую комнату на Джон-стрит и передал британцам: генерал Менендес согласен на переговоры. Позднее во второй половине того же дня одинокий вертолет «Газель» с Беллом, Роузом и связистом на борту застрекотал над Порт-Стэнли, из чрева машины виднелся белый парашют. Британцы приземлились на некотором расстоянии от намеченного места. И вот точно в каком-то фарсовом шоу небольшая делегация, чтобы достигнуть аргентинцев, была вынуждена пробираться через сменявшие друг друга изгороди и канавы. Когда они проходили мимо больницы, Роуз заметил девушку на балконе здания. «Вы Элисон? — спросил он. Она кивнула. — Большое дело сделали!»

Переговоры с Менендесом в резиденции губернатора проходили холодно и чисто официально, но сразу же стало совершенно очевидным отсутствие у аргентинцев намерения продолжать сопротивление. Большой спор вышел из-за Западного Фолкленда: Менендес возражал, упирая на отсутствие полномочий приказать тамошнему гарнизону сложить оружие. Аргентинцы не знали тогда о тайно и не вполне охотно принятом британцами решении, в случае готовности губернатора капитулировать только на Восточном Фолкленде, принять условия сдачи и проводить в дальнейшем операцию против Западного Фолкленда. Однако под напором Роуза Менендес не устоял — Западный Фолкленд тоже прекращает сопротивление. На каждом этапе переговоров Роуз имел возможность получать детальные подтверждения из Лондона. С помощью великолепного переносного спутникового устройства связи британское правительство могло следить за процессом буквально поминутно. В один момент, когда Роуз обсуждал с аргентинцами возможность для их солдат вернуться домой на британских и на аргентинских кораблях, Лондон осуществил быстрое вмешательство. Никаких аргентинских судов — решительно отозвались оттуда. Такой жест уменьшил бы силу драматизма момента капитуляции неприятеля. В конечном счете стороны договорились об условиях сдачи. Менендес всплакнул немного перед тем, как пожать руки Беллу и Роузу. Потом всем пришлось долго ждать прибытия генерал-майора Мура для подписания документа, а тот задерживался из-за установившейся временно совершенно нелетной погоды. Наконец в небе прояснилось. В 9 часов вечера в понедельник, 14 июня, британский и аргентинский командиры поставили подписи на договоре, подводившем черту в войне на Фолклендских островах, — все аргентинские войска на данной территории капитулировали[557].