как лидерам СССР, особенно после финской кампании, хорошо известно, что Красная Армия нуждается, по меньшей мере, иметь 20 лет для того, чтобы стать современной армией, подобной немецкой. Это мнение, по заявлению многих, разделяется генералом Козариным [Кёстрингом] в Москве и является мнением человека, нового ВАТ Германии в Токио, который был в СССР неоднократно. Новый ВАТ в Токио заявил мне, что цифра 80 дивизий несколько, видимо, преувеличена.

№ 138, 139. РАМЗАЙ.

[РЕЗОЛЮЦИИ]: «Инф. Переговорить. Т-мма подозрительная. Г.

1) Читал.

2) Послать для ознакомления тт. Сталину и Молотову.

31.12.40. Подпись».

Совершенно секретная документальная информации трансформировалась в устную и как круги по воде разошлась и достигла источников информации «Рамзая».

Число «претензий» Гитлера к Сталину (который отстаивал интересы Советского Союза в его понимании) с момента заключения 23 августа 1939 г. договора о ненападении между двумя странами и секретного дополнительного протокола к нему неумолимо росло. При этом СССР не отказывался от присоединения к Тройственному пакту, более того, он добивался этого, но опять-таки на своих условиях. И такое положение вещей после ноябрьского 1940 г. визита В.М. Молотова в Берлин перестало устраивать Германию, которая первоначально была инициатором такого присоединения в целях, в том числе сделать невозможным военный союз СССР с Англией.

В директиве № 21 подчеркивалось, что сроки нападения на СССР еще не определены: «… Приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я [Гитлер] отдам в случае необходимости за восемь недель до намеченного срока начала операций».

Фраза из директивы «Приготовления, требующие более продолжительного времени, если они еще не начались, следует начать уже сейчас и закончить к 15.5.41 г.» большинством высшего командного состава (в т. ч. и начальником Генерального штаба сухопутных войск вермахта Францем Гальдером) трактовалась как дата начала операции «Барбаросса». Наряду с этой датой в представлениях высоких чинов вермахта встречались и 16 мая, и «начало мая». В директиве ОКХ по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск от 31 января 1941 г. говорится: «Подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы наступление (день “Б”) могло быть начато 21.6». Таким образом, появляется более внятная дата, хотя и она является ориентировочной — «наступление (день “Б”) могло быть начато».

28 марта речь шла уже об отсрочке операции «Барбаросса», «по крайней мере на четыре недели», т. е. на первую половину, середину июня, если отсчет вести от 15 мая. 4 апреля в Генеральном штабе сухопутных войск вермахта рассматривается завершение сроков перебросок на Восток и называется даты «по 20.6» и «к 23.6», которые и предопределят ориентировочную дату начала операции «Барбаросса». 7 апреля впервые появляется дата «22 июня» в контексте «приблизительно», «примерно»: в связи с «перенесением начала операции “Барбаросса” на более поздний срок — на четыре — шесть недель» — Директивой ОКХ № 644/41 от 7 апреля 1941 г. предусматривалось завершить все подготовительные мероприятия «приблизительно к 22 июня». В этот же день начальник штаба Верховного главнокомандования Кейтель отдал распоряжение командующему вооруженными силами в Норвегии, в котором прозвучала дата — «не ранее 15 июня». 8 апреля появляется новая информация: «В результате своего решения напасть на Югославию Гитлер изменил сроки выступления. Выступление должно было быть отсрочено примерно на пять недель, то есть оно намечалось на вторую половину июня». Первоначальный отсчет начала вторжения в Советский Союз во всех случаях велся от 15 мая.

С одной стороны назывались и переносились предполагаемые сроки проведения операции «Барбаросса» и проводилась подготовка к вторжению в Советский Союз (однако к ускоренным переброскам германских войск на Восток еще не приступили), с другой — продолжала сохраняться неопределенность в принятии решения Гитлером.

Противоречивое восприятие командованием вермахта и, в том числе начальником Генерального штаба сухопутных войск даты начала операции «Барбаросса» — в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером — перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах. Сроки агрессии против Советского Союза — начало, середина мая, «от 15 мая до начала июня» — отражались в донесениях разведки и были, с одной стороны, достоверными, так как исходили от окружения непосредственных источников информации, а с другой — не соответствовали реальному положению вещей, так как Гитлер не принял еще окончательного решения.

Приказ о начале операции «Барбаросса» мог отдать только один человек — Гитлер, который колебался и пребывал в состоянии неуверенности и нерешительности. Отсюда и мозаичность и противоречивость поступавшей информации от разведки. Механизм подготовки вермахта к войне с Советским Союзом был запущен, но дата вторжения в СССР еще не была определена.

И только 30 апреля 1941 г. «Фюрер решил: Начало “Барбаросса” — 22 июня». Это военное решение — стадия, на которой названа дата нападения на потенциального противника, которая все еще может оказаться ориентировочной. Все зависит до определенного момента от оценки Гитлера «поведения» потенциального противника и складывавшейся оперативной обстановки. В соответствии с ранее утвержденными графиками продолжается развертывание и сосредоточение войск на границах Советского Союза, с целью завершить эти мероприятия к означенной дате нападения. На конец апреля — двадцатые числа мая 1941 г. дата «22 июня» только «постфактум» может считаться окончательной. На тот момент однозначность по-прежнему отсутствует. Эта дата еще не стала необратимой и могла оставаться еще ориентировочной.

В конце января — начале февраля 1941 года по указанию Гитлера разрабатывается операция по дезинформации подготовки к нападению на СССР. 15 февраля начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта издал руководящие указания по «маскировке», имеющей целью «скрыть от противника подготовку к операции “Барбаросса”».

«Чтобы выполнить поставленную задачу, — отмечалось в документе, — необходимо на первом этапе, т. е. приблизительно до середины апреля, сохранять ту неопределенность информации о наших намерениях, которая существует в настоящее время. На последующем, втором этапе, когда скрыть подготовку к операции “Барбаросса” уже не удастся, нужно будет объяснять соответствующие действия как дезинформационные, направленные на отвлечение внимания от подготовки вторжения в Англию».

Первый этап дезинформации был продлен до 22 мая 41-го.

12 мая 1941 г. начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта издал очередные руководящие указания по проведению второй фазы (второго этапа) «дезинформации противника». Этими указания с учетом новых реалий обстановки предписывали выполнение следующих мероприятий:

«1. Вторая фаза дезинформации противника начинается одновременно с введением максимально уплотненного графика движения эшелонов 22 мая. В этот момент усилия высших штабов и прочих участвующих в дезинформации органов должны быть в повышенной мере направлены на то, чтобы представить сосредоточение сил к операции “Барбаросса” как широко задуманный маневр с целью ввести в заблуждение западного противника. По этой же причине необходимо особенно энергично продолжать подготовку к нападению на Англию. Принцип таков: чем ближе день начала