Никто не двинулся с места.

Он видел как бы со стороны, как его правая рука подняла нож. Потом его левая рука также обхватила рукоятку, лезвие стояло твердо и было нацелено в сердце. Теперь слышался только звук его уходящей жизни, он становился все громче и громче, пока он не смог больше слушать. Его душа требовала вечной тишины.

Крик привел в действие все рефлексы. Его руки безошибочно направили нож в цель.

Оми был готов остановить его, но он не ждал такого внезапного и яростного рывка Блэксорна. Оми двумя руками схватился за нож Блэксорна, его пронзила боль, и из левой руки закапала кровь. Он со всей силой хотел помешать кормчему сделать последнее усилие. И тут ему помог Игураши. Вместе они остановили удар. Нож отвели. Тонкая струйка крови бежала по коже Блэксорна в том месте, куда вошел кончик ножа.

Марико и Ябу не двигались.

Ябу сказал: — Скажите ему, что деревня вне опасности, Марико-сан. Прикажите ему — нет, просите его поклясться именем своего Бога, как сказал Оми-сан.

* * *

Блэксорн медленно приходил в себя. Он смотрел на них непонимающим взглядом. Потом стремительный поток жизни вновь обрушился на него, но он все еще думал, что он мертвый, а не живой.

— Анджин-сан? Анджин-сан?

Он увидел, как двигаются ее губы, и услышал ее слова, но все его чувства были сконцентрированы на дожде и ветре.

— Да? — он почти не слышал собственный голос, но чувствовал запах дождя, слышал стук капель и ощущал вкус морской соли в воздухе.

— Я жив, — сказал он себе удивленно. — Я жив, и это настоящий дождь на улице и ветер настоящий, с севера. Вот жаровня с углями, и если я подниму чашку, в ней будет жидкость и она будет иметь вкус саке. Я не умер. Я жив!

Остальные сидели молча и терпеливо ждали, отдавая должное его мужеству. Ни один человек в Японии никогда не видел ничего подобного. Все безмолвно спрашивали себя, что же теперь собирается делать кормчий. Сможет ли он сам встать и уйти? Как бы я вел себя на его месте?

Служанка принесла бинты и перевязала Оми руку, глубоко разрезанную лезвием, остановив кровотечение. Все было очень чинно. Время от времени Блэксорн слышал, как Марико спокойно произносила его имя, пока сами они потягивали чай или саке, смакуя и наслаждаясь их вкусом.

Для Блэксорна это состояние вне жизни, казалось, продлится вечно. Но потом его глаза стали видеть. И уши слышать.

— Анджин-сан?

— Хай? — ответил он, превозмогая величайшую усталость, которую когда-либо испытывал.

Марико повторила то, что сказал Оми, как будто это исходило от Ябу. Она должна была повторить это несколько раз, прежде чем удостоверилась, что он все понял.

Блэксорн собрал остатки своих сил, победа расслабила его.

— Моего слова достаточно, так же как для меня достаточно его. Тем не менее я поклянусь именем Бога, как он хочет. Как только Ябу-сан поклянется своим богом, чтобы в равной степени подкрепить договор со своей стороны.

— Господин Ябу клянется Буддой.

Блэксорн произнес слова клятвы, как этого хотел от него Ябу. Он выпил немного зеленого чая. Никогда он не казался ему таким вкусным. Чашка оказалась очень тяжелой, и он не смог долго держать ее в руках.

— Прекрасно, когда идет дождь, правда? — спросил он, следя за исчезающими капельками дождя, удивленный ясностью своего видения.

— Да, — сказала она мягко, зная, что его чувства были на такой высоте, какой никогда не достигает тот, кто не был на грани жизни и смерти и, благодаря неведомой карме, снова чудесным образом вернулся к жизни.

— Почему бы вам теперь не отдохнуть, Анджин-сан? Господин Ябу благодарит вас и говорит, что разговор продолжится завтра. Сейчас вам следует отдохнуть.

— Да. Спасибо, это было бы прекрасно.

— Вы можете встать?

— Думаю, что смогу.

— Ябу-сан спрашивает, не нужен ли вам паланкин?

Блэксорн подумал об этом. Наконец он решил, что самурай должен ходить пешком.

— Нет, спасибо, — сказал он, хотя ему так хотелось лечь, закрыть глаза и сразу же уснуть. В то же время он знал, что стоит ему только уснуть, как кошмар вернется, ему снова придется пережить эту сцену.

Он медленно поднял нож и стал внимательно рассматривать его. Потом он засунул его в ножны, потратив на это немало усилий.

— Простите, что я так медлителен, — пробормотал он.

— Не извиняйтесь, Анджин-сан. Сегодня вечером вы родились заново. Мы знаем, это требует большой силы духа. Большинство людей после этого не имеют сил даже на то, чтобы встать. Можно, я вам помогу?

— Нет, нет, благодарю вас.

— В этом нет никакого стыда. Я бы сочла за честь помочь вам.

— Спасибо. Но я хочу попробовать сам.

Но он не смог встать сразу. Ему пришлось опереться руками, чтобы встать на колени и потом подождать, пока придут силы. Наконец он встал на ноги. Все поклонились ему.

Блэксорн пошел, шатаясь как пьяный, ему удалось сделать несколько шагов. Он схватился за столб и мгновение держался за него. Его качало, но он шел сам, без посторонней помощи. Как мужчина. Одну руку он держал на рукоятке большого меча, голова его была высоко поднята.

* * *

Ябу сделал большой глоток саке. Когда он смог говорить, то сказал Марико:

— Пожалуйста, проводите его. Проследите, чтобы он благополучно добрался домой.

— Да, господин.

Когда она ушла, Ябу повернулся к Игураши:

— Ты глупая кучка дерьма!

Игураши тут же в раскаянии склонил голову до самой циновки.

— Блеф, ты говоришь? Твоя глупость стоила бы мне очень дорого.

— Да, господин, вы правы. Я прошу немедленной отставки до конца моих дней.

— Это будет слишком хорошо для тебя! Ступай и живи в конюшнях, пока я тебя не позову! Спи вместе с глупыми лошадьми! Ты лошадиноголовый глупец!

— Слушаюсь, господин.

— Убирайся! Оми-сан будет теперь командовать ружейным полком. Пошел вон!

Свечи мерцали и трещали. Одна из служанок пролила немного саке на маленький лакированный столик перед Ябу, и он долго ее ругал. Затем выпил еще вина. — Блеф? Блеф, — сказал он. — Глупец! Почему вокруг меня одни глупцы?

Оми ничего не сказал, в глубине души хохоча до слез.

— Но только не ты, Оми-сан. Твои советы очень хороши. С сегодняшнего дня твой надел будет удвоен. Шесть тысяч коку. На следующий год тридцать ри вокруг Анджиро присоединишь к своему наделу.

Оми поклонился до футона. «Ябу заслуживает смерти, — подумал он презрительно, — им так легко манипулировать».

— Я ничего не заслужил, господин, я только выполнил свой долг.