Ничего другого за французов, пожалуй, и не предложишь. Недостаточность этих мер была понятна всем, и самому Жоффру прежде всего.

Итак, несмотря на все ошибки, война во Франции выигрылась. Тем более что в решающий момент Мольтке был сделан подарок самой судьбой.

Армия Притвица (8-я) потерпела поражение под Гумбиненом и начала отход к Висле. Появилась возможность втянуть русских в затяжные бои за Данциг и Кенигсберг и перебросить войска с Восточного на Западный фронт, поддержав наступление правого крыла.

Мольтке поступил в соответствии со здравым смыслом и в полном противоречии с принципами стратегии: он перебросил два корпуса с Западного фронта на Восточный.

Это решение нельзя ни оправдать, ни понять. Корпуса эти на Востоке были не нужны. Для обороны Восточной Пруссии (не говоря уже о линии Вислы) они были избыточны. Для наступления на Седлец их все равно не хватило (особенно если учесть, что такое наступление немцы не планировали вообще).

Корпуса были взяты из армий правого крыла. Вот теперь оно наконец стало слабым.

Полоса наступления для дивизии определялась тогда в четыре километра. По замыслу Шлиффена на фронте от Вердена до моря протяженностью в 240 километров должно было действовать около 60 дивизий, что как раз и соответствует этой цифре. Но сейчас на этом участке оставалось лишь около 40 дивизий, причем в трех армиях, осуществляющих захождение, их было только 23, остальные маячили у Вердена. Средняя плотность войск упала до 6 километров на дивизию. Это означало, что маневр шлиффеновского размаха («пусть крайний справа коснется плечом Ла-Манша») уже не мог быть выполнен никоим образом. Для этого просто не хватало войск. Теперь в самом движении обходящего крыла должна была проявиться тенденция отклонения к югу и востоку. В литературе, особенно немецкой, «поворот Клюка к юго-востоку» принято объяснять конкретными тактическими соображениями или просчетами. Между тем, все обстояло очень просто. Клюк просто не мог идти на Париж, потому что в этом случае между армиями правого крыла образовались бы разрывы общей протяженностью километров в 80.

К этому времени у Клюка уже не было большого выбора. Брать укрепленный лагерь Парижа значило терять очень много времени. Обходить его с запада — создавать огромный разрыв либо со 2-й армией, либо — между правофланговыми армиями и центром. Именно поэтому решение о повороте армии на юго-восток Мольтке, хотя и задним числом, но одобрил.

Клюк, разумеется, понимал опасность со стороны Парижа. Первого сентября он записывает в своем дневнике:

«Продолжать продвигаться вперед в южном направлении опасно при угрозе правому флангу со стороны Парижа. Необходимо остановиться и перегруппировать армию, чтобы продвинутся в конце концов или к югу, прикрываясь со стороны Парижа, или к Нижней Сене, ниже Парижа… Если мы будем продолжать идти прямо к югу и если французы будут обороняться на Марне, следует ожидать действий со стороны Парижа против нашего фланга».

Однако, «остановиться и перегруппироваться» было трудно. Германские армии тянула к югу инерция наступления и отклоняла к востоку общая нехватка сил на правом фланге.

К первым числам сентября на фронте возникла ситуация, которую граф Альфред фон Шлиффен мог увидеть только в страшном сне.

1. Ослабленное правое крыло стало равным по численности левому.

2. Движение обходящей группировки настолько склонилось к югу и востоку, что Париж оказался правее правого фланга немецкой армии. Более того, ударное крыло втянулось в промежуток между Парижским и Верденским укрепленными районами, не имея сил на прорыв, и потеряв всякую возможность к обходу.

Ось операции сдвинулась от Парижа (схема Шлиффена) почти к Вердену и практически совпала с осью расположения войск союзников.

3. Армии центра приступили к боям за Верден и Маасские высоты, боям, которые Шлиффен считал априори безнадежными.

4. Армии правого крыла вели наступление в Лотарингии, в то время как по плану они должны были заманивать противника к Рейну.

5. Союзные армии в районах южнее Вердена отошли на свои оборонительные позиции и получили свободу действий для переброски сил в Северную Францию, что они успешно и провели.

6. В результате обходящее крыло само оказалось обойденным (6-й армией Монури), притом общее превосходство в силах на фронте армий Клюка, Хаузена и Бюлова перешло к Противнику.

Понятно, что в этих условиях «решающее сражение» прошло не там, где этого хотел Шлиффен, и закончилось не МК, как он предполагал.

Восточный фронт. Общие контуры операций Восточной Пруссии и Галиции

Говоря о «плане Шлиффена», современный исследователь, как правило, имеет в виду только асимметричный маневр немецкого правого крыла в Северной Франции и Бельгии. Между тем план Шлиффена (как и план лорда Фишера) объединял в единую структуру весь комплекс военных усилий страны. Наступление на Западе было неразрывно связано с действиями на Восточном фронте — активной обороной Восточной Пруссии.

Район военных действий представляет собой неровный четырехугольник, ограниченный с севера Балтийским морем, с востока линией Западная Двина — Днепр, с юга Карпатскими горами, с запада реками Висла и Сан. Особенностью театра является так называемый «польский балкон»: на средней Висле граница глубоко врезалась в территорию Германии.

Подобно немцам на Западе, русские на Востоке могут ставить перед своими войсками решительные цели. Венгрия, Померания, Силезия, не говоря уже о Восточной Пруссии и Галиции, находятся в «зоне досягаемости» русских армий. Потеря этих территорий практически лишает Центральные державы Возможности продолжать войну.

Но если отход на рубеж Вислы и Сана ставит Австро-Венгрию и Германию перед лицом катастрофы, то для русских Потеря западных провинций малосущественна. Иными словами, география диктует Центральным державам оборонительную стратегию: их армии не имеют перед собой практически достижимой осмысленной оперативной цели. Речь может идти только о действиях против живой силы противника, об ослаблении его мощи и оттеснении его войск к востоку — о создании базы для будущих операций.

Шлиффен не обсуждал всерьез основную оперативную идею войны против России. Замысел двойного удара на Седлец принадлежит, насколько можно судить, Конраду фон Гетцендорфу. Шлиффен (в дальнейшем — Мольтке и Людендорф) не возражали против этой схемы, за отсутствием чего-то боле разумного.

Возможность использовать «польский мешок» как ловушку для русской армии учитывалась, разумеется, обеими сторонами еще в предвоенном планировании. Именно исходя из этой возможности, немцы стремились все-таки удерживать Восточную Пруссию, а русские — развертывать свои войска на восточном берегу Вислы. Операция на окружение в Польше не стала бы для русских неожиданной. Уже поэтому она имела немного шансов на успех. К тому же дорожная связность Польши вы сока, и русские получали возможность действовать по внутренним линиям.

Вообще говоря, Германия, вероятно, исходила из того, чти после вывода Франции из войны Россия пойдет на заключении мира на более или менее приемлемых условиях. При этом, разумеется, предавалась Австро-Венгрия (которая в лучшем случае могла рассчитывать на довоенные границы), но подобная политика по отношению к данному конкретному союзника была предопределена со времен князя Бисмарка.