здание, под ним – глубокие погреба «от пожарного случая». Судьбу библиотеки московских государей нельзя отрывать от судьбы великокняжеского архива. Возможно, они действительно хранились вместе. Во время польской интервенции погреба Казенного двора были разграблены, но все ли подземные тайники удалось найти полякам?…

Архангельский собор, в котором была усыпальница московских великих князей и царей, выглядел словно античный дворец. Над нарядными, украшенными резьбой стенами возвышались позолоченные, увенчанные крестами многочисленные купола, блеск которых буквально слепил глаза. Для некрополя, как подумалось мне, собор выглядел слишком празднично. Возвел его Алевиз Новый – еще один итальянец, приехавший в холодную Московию следом за Аристотелем Фьораванти. Видимо, тоска зодчего по теплой, благодатной родине невольно сказалась в утонченных, изящных очертаниях сооруженного им собора.

Одновременно с кремлевскими стенами итальянские зодчие Пьетро Антонио Солари и Марк Фрязин возвели Грановитую палату, замысловатой каменной резьбой стен похожую на огромную узорчатую шкатулку. Здесь проводился парадный прием иноземных гостей, заседала Боярская дума, перед которой являлись новые законные цари, но однажды пришлось именитым боярам ломать свои высокие шапки и перед самозванцем.

Таким образом, в Грановитой палате вершилась политика Русского государства. Почему бы не здесь и быть библиотеке московских государей? Однако длительные поиски тайника в Грановитой палате тоже ничего не дали.

Как сообщил Марк, еще до князя Щербатова поисками библиотеки Ивана Грозного на территории Кремля занимался профессор Эдуард Тремер. С этой целью он изучил старинные планы Кремля, прочитал в летописях описания всех московских пожаров, а затем обратился к Александру Третьему за разрешением приступить непосредственно к поискам. В нескольких местах взломали пол частично сохранившегося дворца Василия Третьего в восточной части царских теремов, но безуспешно. А вскоре поиски и вовсе прекратили – Тремер не располагал достаточными средствами, чтобы вести их за свой счет, а государственная казна не раскошелилась.

Теперь мы обратились к истории поисков царской книгохранительницы под кремлевскими башнями, и начали с Боровицкой, получившей свое название от Боровицкого холма, на котором вырос Московский Кремль.

– Под Боровицкими воротами нашли полузасыпанную палату непонятного назначения. Возможно, это была подземная тюрьма.

Пташников не возразил Марку, но было видно, что он не согласен с этим предположением, хотя мне оно показалось вполне допустимым – вероятно, таких подземных тюрем на территории Московского Кремля имелось немало.

Вид у Боровицкой башни был суровый, неприступный – настоящее крепостное сооружение с массивным четырехгранным основанием. Построили ее на месте древнего въезда в Кремль. Когда-то рядом стояла церковь Рождества Предтечи, поэтому царь Алексей Михайлович специальным указом повелел именовать Боровицкие ворота Предтеченскими, однако это название не прижилось.

Было у башни еще одно наименование – Чертольская, поскольку Чертольское урочище находилось рядом. Не было ли подземелье под Боровицкими воротами частью тоннеля, который вел из древнего Чертолья в Кремль? Рассказ инженера Ивашова про подземелье, начало которого находилось под храмом Христа Спасителя, убедительно подтверждало это предположение.

Мы вернулись к Троицкой башне, через которую вошли в Кремль. В разные годы она называлась Богоявленская, Ризположенская, Знаменская, Каретная. Троицкой она стала называться по Троицкому подворью, которое вплотную подступало к ней.

– Здесь нашли четыре подземные палаты, но все пустые, – продолжил Марк свой рассказ о поисках царской книгохранительницы. – К ним в кремлевской стене вела лестница, вход на которую находился у Троицких ворот и был замурован. Палаты были в два яруса, из верхней в нижнюю вел люк. В каждой палате – по две продушины для притока воздуха. Когда-то возле Троицкой башни стоял Судный дворцовый приказ. Вероятно, лестница шла прямо из этого приказа. Скорее всего, в палатах были подземные тюрьмы.

– С продушинами для притока воздуха? – иронически спросил Пташников Марка, закинув руки за спину.

– А почему бы и нет?

– Удивительная забота о заключенных. Вряд ли в то жестокое время так тщательно заботились об их здоровьи. Вероятнее предположить, что именно здесь какое-то время и хранилась библиотека московских государей, которую видел Максим Грек, а позднее пастор Веттерман. Сами подумайте – зачем строить тюрьму в два яруса, с люком между ними? Другое дело – библиотека, для нее такое расположение палат удобно, а продушины нужны для лучшего сохранения книг.

– Но ведь палаты оказались пустыми, – напомнил я краеведу.

– Ничего удивительного, в 1564 году Иван Грозный вывез библиотеку в Александрову слободу.

– А что видел Василий Макарьев?

– Царский архив, – вернулся Пташников к своей версии.

– Пустые подземелья нашли под Боровицкой и Троицкой башнями, – опять заговорил Марк. – Если продолжить эту линию дальше, упремся в Угловую Арсенальную башню. Логика подсказывает, что еще один тайник надо искать где-то рядом с ней. Вероятно, так же рассуждал и князь Щербатов, поиски под этой башней велись долго и настойчиво…

Минуя желто-белое здание Арсенала, почти вплотную прижавшееся к кремлевской стене, мы подошли к Угловой Арсенальной башне – мощному граненому цилиндру с декоративным, пристроенным позднее шатром. Как и Боровицкая башня, вид она имела суровый, величественный, красные кирпичи словно впитали в себя кровь защитников Кремля и тех, кто на протяжении веков стремился его взять.

Дополняя друг друга, Марк и Пташников рассказали, что Угловую Арсенальную башню строил итальянский зодчий Пьетро Антонио Солари – один из создателей Грановитой палаты. Пожалуй, после Аристотеля Фьораванти он оставил в Кремле самую большую память о себе и своем таланте. Им же была возведена главная башня Московского Кремля – Спасская, на которой сохранилась вырезанная на камне надпись: «Иоанн Васильевич, божией милостью великий, князь Владимирский, Московский, Новгородский, Тверской, Псковский, Вятский, Угорский, Пермский, Болгарский и иных и всея России государь, в лето 30 государствования своего сии башни повелел построить, а делал Петр Антоний Солари, мелиоланец, в лето от воплощения господня 1491».

Трудно сказать, кого больше прославляла надпись, сделанная на русском и латинском языках, – великого князя или великого архитектора.

Кроме Спасской башни, Пьетро Солари возвел Константино-Елснинскую, Никольскую и Боровицкую башни. От последней, как можно было предположить, подземный ход вел к построенной им же Угловой Арсенальной башне, раньше носившей название Собакиной – по двору бояр Собакиных, который находился на этом месте в пятнадцатом веке.

На карте, которую мы видели в кабинете Марка, на рубеже шестнадцатого и семнадцатого столетий в этом углу Кремля стоял двор Годуновых.

Свое название Угловая Арсенальная башня тоже получила не случайно – здесь когда-то хранилось оружие, кольчуги и шлемы, прочее воинское снаряжение. «Стрельница новая над Истинной с тайником» – так назвал ее летописец. Но что он подразумевал под тайником? Имевшийся в башне колодец, который обеспечивал защитников Кремля родниковой водой, или что-то другое?

Про Пьетро Солари писали, что он построил в Кремле «отводные