По дороге шел небольшой отряд. Двое солдат регулярной армии поддерживали сильно спотыкающегося мужчину в светло-зеленом мундире из провинциального лоялистского полка «Зеленые Скиннера». У невысокого солдата Континентальной армии руку обвязывал окровавленный шарф. Второй солдат, с виду не раненый, глядел по сторонам, будто охраняя.

«Зеленый мундир», скорее всего пленник. Я перевела взгляд на раненого солдата… и благодаря так своевременно вспомнившейся Молли Питчер с потрясением опознала в нем девушку. Бедра ее прикрывал мундир, но было заметно, как они сужаются к коленям. У мужчин бедра прямее, а у женщин тазовые кости расставлены шире.

Когда они подошли ближе, я заметила родственное сходство девушки и «зеленого мундира»: оба невысокие, легкие в кости, с квадратными подбородками и покатыми плечами. Но «зеленый мундир» все же был мужчиной – судя по щетине на щеках и подбородке, в то время как лицо его спутницы – кто она ему? Сестра? они выглядят почти ровесниками – оказалось гладким, словно яйцо, и таким же белым.

У второго мужчины лицо красное, словно доменная печь: казалось, тронь – и обожжешься. Глаза – две белые щелки; голова покачивалась на тощей шее.

– Он ранен? – спросила я, поддерживая его под руку и сажая на табурет. Сев, он тут же обмяк и упал бы, не подхвати я его. Девушка испуганно ахнула, протянула к нему руку, но сама чуть не упала – спасибо, другой солдат удержал.

– Его ударили по голове, – взволнованно признался он. – Я… стукнул его рукоятью меча.

– Помоги мне уложить его.

Я нащупала за ухом мужчины здоровенную шишку, но череп, кажется, цел. Скорее всего, сотрясение. Внезапно мужчина выгнулся и высунул изо рта кончик языка.

Я тихо ахнула, но девушка услышала и вскрикнула.

– Это солнечный удар, – сказала я, надеясь успокоить ее.

На самом деле все было хуже – после подобных судорог пациент обычно умирает. Температура тела слишком высока, организм не может функционировать как должно, и подобный приступ часто указывает на то, что начинает повреждаться мозг. Но все же…

– Дотти! – крикнула я и помахала ей. Потом посмотрела на испуганного солдата и сказала: – Видите ту женщину в сером? Отнесите вашего спутника к ней и устройте в тени, а дальше она сделает все, что нужно.

А нужно лить воду на него – и в него, если получится. Вот, в общем-то, и все, что можно сделать.

Я удержала девушку за здоровую руку и усадила на табурет. Вылила остатки бренди в чашку с водой – девушка слишком бледная, похоже, много крови потеряла. Так и есть: когда я сняла шарф с ее руки, моим глазам предстало сильно порубленное предплечье без кисти. Она не истекла кровью до смерти лишь потому, что кто-то обвязал ее плечо ремнем и затянул жгут палочкой. Я давно уже не падала в обморок при виде ран, но сейчас земля подо мной качнулась.

– Как ты получила эту рану, милая? – спросила я как можно более спокойным тоном. – Вот, выпей-ка.

– Граната, – шепнула она, отвернув голову, чтобы не смотреть на руку.

Я поднесла чашку с разбавленным бренди к ее губам, и она принялась пить.

– Она… он поднял ее, – произнес низкий, задыхающийся голос у моего локтя – вернулся второй солдат. – Бомба подкатилась к моим ногам, а он… она подняла ее.

Лицо мужчины страдальчески исказилось. Девушка повернула к нему голову.

– Она из-за тебя вступила в армию, верно? – спросила я.

Предплечье придется отнять – ниже локтя уже нечего спасать, а оставлять как есть значит обречь девушку на смерть от заражения крови или гангрены.

– Вовсе нет! – обиженно воскликнула девушка. – Фил… – она глубоко вздохнула и посмотрела в сторону деревьев, где Дотти занималась «зеленым мундиром». – Фил хотел, чтобы я… пошла с ним… в лагерь лоялистов… как помощница… я не пошла.

Она потеряла много крови, и теперь ей не хватало кислорода. Я вновь налила в чашку бренди с водой. Девушка выпила, захлебываясь. Она еще покачивалась, но уже выглядела бодрее.

– Я патриотка! – заявила она.

– Я пытался заставить ее вернуться домой, мадам! – выпалил мужчина. – Но там за ней некому присматривать. – Его рука замерла у спины девушки – если она начнет падать, он ее поймает.

– Понятно. А это твой брат? – я кивнула в сторону деревьев, где Дотти поила «зеленого мундира».

У девушки не хватило сил кивнуть, но в знак согласия она на миг прикрыла глаза.

– Ее отец умер сразу после битвы у Саратоги, – с несчастным видом сообщил мужчина.

Бог мой, да ему же лет семнадцать, а девушка выглядит на четырнадцать, хотя наверняка старше.

– Филипп ушел еще раньше, он поругался с отцом, когда присоединился к «Зеленым Скиннера». Я… – мужчина умолк и коснулся волос девушки.

– Как тебя зовут, милая? – Я ослабила жгут, чтобы посмотреть, поступает ли кровь к локтю. Кровь поступала. Может, удастся сохранить сустав.

– Салли… Сара, – широко открыв глаза, шепнула девушка бескровными губами.

Мои пилы для ампутации в церкви у Дензила, но я не могла отправить туда девушку. Я однажды заглянула в церковь и чуть не потеряла сознание от густого запаха крови и экскрементов – а еще больше от атмосферы ужаса и боли и звуков, как на бойне.

По дороге снова шли раненые. Кому-то придется о них позаботиться. Впрочем, я не сомневалась кому. И Рэйчел, и Дотти морально готовы ко всему и вполне могли командовать удрученными людьми. Рэйчел научилась этому за месяцы, проведенные в Вэлли-Фордж, а Дотти просто привыкла к тому, что окружающие будут делать все, сказанное ею, аристократкой. Обе девушки излучали уверенность, и я гордилась ими. К тому же они отлично ладили друг с другом – наверняка лучше, чем хирурги и их ассистенты там, в церкви, – хотя последние делали свое кровавое дело с завидной быстротой.

– Дотти! – крикнула я и кивнула головой, подзывая ее.

Она поднялась и, утерев лицо фартуком, направилась ко мне. Глянула на Сару, на лежащие на траве тела, а потом обратила на меня взгляд, в котором мешалось любопытство, страх и отчаянное сочувствие. Значит, брат Сары уже умер или скоро умрет. Я чуть отодвинулась, давая Дотти увидеть раненое предплечье девушки. Дотти побледнела и тяжело сглотнула.

– Дотти, разыщи Дензила и попроси его принести мою дугообразную пилу и малый расширитель.

При слове «пила» Сара и ее спутник ахнули.

– Все будет хорошо, Салли, – взяв ее за здоровую руку, убежденно сказал мужчина. – Я женюсь на тебе! Мне все равно. Я имею в виду твою… твою руку.

Он сглотнул. Я поняла, что ему тоже нужно попить, и протянула фляжку.

– Черта с два, – сказала девушка. Ее глаза чернели на бледном лице, словно угли. – Я не хочу… чтобы на мне женились… из жалости… черт побери… или вины. Ты мне… не нужен!

У мужчины вытянулось лицо. От удивления, должно быть, или обиды.