Если мыслить категориями ландшафта, то вопрос даже не стоит: качество городской и дорожной сети, наряду с экологическими параметрами (почва, вода, воздух), на востоке Германии очевидно хуже. После ухода советских войск пришлось проводить обширные и дорогостоящие мероприятия по рекультивации: грунты пропитаны горюче-смазочными материалами, которые военное руководство не обинуясь сливало, как тогда выражались, «на рельеф». Военные городки как достижение ландшафтной архитектуры тоже оставляли желать много лучшего.

С природой как раз все ясно, она врать не умеет. Но сфера социальных отношений, включая подбор правдоподобных объяснений, зависит от ментальных фантомов гораздо сильнее. И это маленькая ГДР, где коммунисты были у власти менее 40 лет, где есть наглядная история успеха западного соседа (через Берлинскую стену лезли только туда и никогда оттуда), где были мощные объединительные восторги, языковая общность и, наконец, те самые два с лишним триллиона евро. И все равно!! Что же говорить про огромную Россию и пенять, что она-де не оценила прелестей свободы и разменяла их на сказку из телевизора.

Иное просто невозможно. Социокультурное явление Путина закономерно и неизбежно. Вопрос — как теперь из него выбраться, желательно без войны и мордобоя. Могло быть значительно хуже, если бы запрос на реставрацию взялись удовлетворять Зюганов с Макашовым или Лужков с Примаковым. Никаких иных ценностей, кроме советских (или бинарно-антисоветских), в нашей коммуникативной памяти нет: уничтожили за три поколения. А новых нажить не успели.

Возможно, появление таких литературных феноменов, как А. Г. Дугин, А.П. Паршев или Суворов™ и пр., совпало с идейным переломом начала нулевых годов случайно. А возможно, нет, и над этим потрудилась группа квалифицированных операторов, которые хорошо понимали, как устроены наши очевидности, и понемногу продвигали идеологию реванша. В любом случае факт состоит в том, что антисоветский рыночный рост конца 90-х и начала нулевых сопровождался бурным ренессансом советской военно-патриотической риторики.

Первым делом возрожденная вертикаль при благосклонном согласии населения присвоила себе заслуги по выводу страны из кризиса. Это мы пришли и порядок навели! После чего она за несколько лет подмяла под себя самые богатые и простые в управлении (то есть сырьевые) секторы хозяйства; придушила конкуренцию, приостановила рост и развернула страну на комфортные для себя рельсы победного застоя. Было бы странно, если бы люди, воспитанные в системе советских спецслужб, упустили такую возможность. Было бы странно, если бы на этом пути они не повторили все сталинские шаги, хоть и в смягченной гибридной форме. Было бы странно, если бы эта эпопея не завершилась очередным тупиком; как заметил еще Эйнштейн, только дураки, делая то же самое, надеются получить другой результат.

Общественное мнение еще не готово осознать достигнутые результаты. К тому же осознавать их оно будет в прежней одномерной логике «опять кто-то предал и слил». Вождь-то оказался ненастоящий! Хотим другого!

Конкуренция сред

Постсоветские люди негодуют на повышение пенсионного возраста. И обвиняют в этом, естественно, окопавшуюся в правительстве «пятую колонну» и мировой империализм. Не вертикаль же, которая защищает их от происков Запада. В их распоряжении нет оптического и терминологического аппарата для наблюдения и описания того, что происходит. Восторгаясь присоединением Крыма, они искренне думали, что это знак возрождения былого величия. И, следовательно (в их сказочной картине мира), общенародного процветания и счастья. Примерно так изображали для них действительность плакаты культурно-воспитательного отдела: «Что теперь? Да хоть камни с неба: мы на Родине!»

На самом деле жизнь сложнее. Ежегодный бюджет полуострова, включая Севастополь, вначале составлял примерно 125–150 млрд руб. В 2014 г. он был целиком оплачен из федеральной казны, то есть за счет российских налогоплательщиков. Со временем там наладилась кое-какая экономика. Бюджет подрос до 200 млрд, дотационность снизилась со 100 до 80 %. Грубо говоря, сегодня на Крым из казны уходит порядка 150–160 млрд руб. в год. Примерно столько же (вряд ли меньше, хотя точных цифр нам никто не даст) идет на поддержку ДНР/ ЛНР. Экономики там, считай, нет. Зато есть гибридная война. Если условно (на пальцах) принять численность сохранившегося населения в 3 млн, просто для поддержания штанов из скромного расчета по 5 тыс. руб. в месяц на душу требуется около 180 млрд в год. Итого в сумме с Крымом вряд ли менее 300 ежегодных миллиардов. Включая плату военным, гуманитарные поставки оружия, топлива, газ, электричество и пр. Примерно столько, сколько правительство намеревалось сэкономить на так называемой пенсионной реформе — тогда речь шла про 250 млрд в год.

На самом деле сумму затрат следует существенно увеличить, потому что строительство Крымского моста за три года стоило еще около 250 млрд. Вывод прост: если вам нравится «Крымнаш», нечего злиться на манипуляции с пенсиями. Другое дело, что эту очевидную простоту очень не хочется видеть, но здесь опять вопрос к устройству очей. Камни с неба чудо как хороши на картинке — и мы всегда готовы встретить их нарисованными мускулистыми плечами и белозубыми улыбками. Но пенсии зачем было трогать?! Так не договаривались. Камни с неба давай, а пенсии причем?!

Советский инстинкт считает экспансию самоочевидным благом. Это же теперь наше! В Средние века для азиатских деспотий так оно и было: чем больше территорий под контролем, тем больше можно собрать дани и рекрутов. Правда, не для народа, а для вождя. Но мы-то своими очами разницы не видим! А в XXI веке всё иначе. Теперь территория не столько зона эксплуатации, сколько, наоборот, предмет инвестиционных хлопот. Для повышения ее интегральной конкурентоспособности/привлекательности надо неустанно закачивать туда труд, деньги, административные и кадровые ресурсы. Как показывает эмпирический опыт, с такими задачами в конечном итоге лучше справляется открытый рынок, потому что у него позитивный стимул мощнее. Если нечто подобное удается обеспечить (создав на территории благоприятный инвестиционный климат), регион из дотационного понемногу становится самодостаточным. Или даже донорским, то есть производит больше, чем получает.

К сожалению, это не типично для земель, попавших под контроль псевдо-кочевых мобилизационных приоритетов. Там вождь скорее склонен выжимать из них соки («хлебные излишки», по выражению Ленина — Сталина) для своих великих проектов — космических, социалистических, стратегических, в Крыму, в Сирии, в Африке, на земле, в небесах и на море, — чем позволить им нагуливать вес на вольном выпасе. Поэтому, а вовсе не из-за русских морозов социокультурная и экономическая среда СССР оказалась неконкурентоспособной в сравнении с условным Западом. Хотя до революции было наоборот. Во всяком случае, при царях люди главным образом ехали оттуда сюда, а начиная с 1917 г. — отсюда туда.

Иначе зачем бы железный занавес, Берлинская стена, визы на выезд, партийные комиссии и прочие рогатки с кордонами на пути нарастающего оттока счастливых и уверенных в светлом будущем советских людей? Это если речь о действительности. Если же о картинке, то все наоборот: Берлинскую стену и железный занавес либо вообще построил Запад, либо (что чуть ближе к правде) все-таки мы — но не для сдерживания «эмиграционно-изменнических настроений», а наоборот, для защиты завоеваний передового социалистического строя от бряцающих оружием врагов, которые исходят бешеной слюной от зависти к нашим достижениям.