Лисса начала кричать.

– Энни, не надо, – говорил он, идя за ними, – неужели ты не видишь, не хочет она уходить!

– А мне на это наплевать, я буду делать, что мне, черт возьми, угодно!

Ему так хотелось ее ударить, но он сдержался – нельзя, для Лиссы это будет лишним потрясением.

Он вышел с ними из дома. Иисусе! Деньги, слава – все это ничто по сравнению с Лиссой.

Энни затолкнула ребенка в машину:

– И никогда так больше не делай, Ник, не нажимай на эту кнопку, иначе ты Лиссу вообще никогда не увидишь.

– Да перестань ты мне угрожать – не желаю я слушать тебя и всю эту чушь. Я сейчас веду переговоры с Керком.

Она быстро села в машину.

– Все твои важные адвокаты с Беверли-Хиллз тебе не помогут отобрать у меня Лиссу, – сказала она насмешливо. – Я ее мать, и она всегда будет со мной. – Она включила мотор, и автомобиль рванул прочь.

– Не будь уж так в этом уверена, – заорал он вслед в беспомощной ярости.

Он видел их обеих в последний раз. Автомобиль по дороге врезался в другой. Обе погибли.

Декабрь 1992

Две чересчур толстые девушки-подростки в коротких черных трикотажных платьицах, черных колготках и туфлях, на которых было написано «Возьми меня», весь вечер танцевали в ночном павильоне, где лампы сияли, как маленькие звезды, и где рыскали сводники в надежде приглядеть легкую добычу и на ней поживиться.

Хани Вирджиния, крашеная блондинка, томно откинулась назад. Она была в кружевном купальнике без бретелек и восседала у Ника на коленях, нашептывая ему на ухо всякие волнующие непристойности.

Дайана Леон, сидевшая рядом с мужем напротив Ника, неодобрительно и завистливо за всем этим наблюдала. Ник Эйнджел не переставал удивлять ее. Его способности были потрясающи. Хани не всегда была с ним. Но в промежутках Ник тоже не бездействовал. Дайана часто советовала Фредди поговорить с Ником:

– Он предохраняется? Он понимает, как велика опасность заболеть СПИДом?

Но Фредди всегда отвечал одно и то же:

– Я его агент, а не сексотерапевт.

– Но он такой… неблагоразумный. Ты должен с ним поговорить. Ты его друг.

Однако Фредди не собирался обсуждать с Ником его отношения с женщинами. Этого еще не хватало. Ник стал просто легендарной личностью, он неуклонно укладывал каждую женщину в Голливуде, с которой можно спать, и так было с самого его появления в Лос-Анджелесе Просто удивительно, как у него находились для этого силы. Но ведь крошка Хани могла, при настроении, раззадорить и мертвого, а Ника никак нельзя было причислить к мертвецам, хотя он несколько и полинял. В тридцать четыре года он явно выглядел усталым и пресыщенным. И Фредди подумал, что, наверное, и вправду надо поговорить с ним. Ник стал терять над собой контроль, он становился неуправляемым, это совершенно очевидно. Он постепенно стал скользить по наклонной. Это случилось после смерти Лиссы, когда она вместе с Энни погибла в автокатастрофе. Сначала он был просто безутешен. Он удалился в свое убежище и пробыл там несколько месяцев. Когда же вернулся, то вел себя, словно ничего не произошло. Он никогда не говорил о том, что случилось. Фредди знал, однако, что внутри Он надломился. А так как он всегда любил выпить, то по мере того, как шли месяцы и годы, он все больше поддавался дурной привычке.

– Тебе надо обязательно начать лечиться по одной из этих программ, например, «Двенадцать шагов», – предложил как-то Фредди. – Мне кажется, у тебя это – серьезно.

Ник накинулся на него с горящими от злости глазами:

– А ты не думаешь, Фредди, что мне пришло время подыскать нового агента?

Фредди умел отступать. Это было одно из его больших достоинств. – Уходим? – прошептала ему на ухо Дайана. Она ненавидела вечеринки и присутствовала только потому, что чествовали новую клиентку Фредди – блондинку-суперзвезду по имени Венус Мария.

– Через пять минут уберемся, – пообещал Фредди. Хани освободила колено Ника, встала и потянулась. И все мужчины повернули шеи, чтобы взглянуть на это великолепное тело.

Ник встречался с ней более или менее постоянно уже четыре года. А в перерывах спал со всеми ведущими актрисами и вообще с кем хотелось. Он вел опасную игру – СПИД свои жертвы разит без разбора.

Дайане не сиделось. Она встала.

– Покойной ночи, Ник. Покойной ночи, Хани, – сказала онаа вежливо.

Ник откинулся на стуле:

– Вы с Фредди уходите?

– Я давно должна уже спать, – ответила Дайана с натянутой улыбкой.

– Пока, – ответил Ник. Дайана всегда казалась пуританкой. С годами она становилась все больше ханжой.

А Хани решила составить компанию двум толстушкам на танцплощадке. И совершенно затмила их, демонстрируя такие извивы, что куда там остальным стриптизершам.

Ник смотрел на нее. Завтра утром они улетают в Нью-Йорк. Приближается день рождения, но он не собирается праздновать его в Лос-Анджелесе. Да и особых причин праздновать нет, чем старее, тем все похабнее.

Два года назад он купил в Нью-Йорке квартиру. Ему хотелось жить в том же городе, где Лорен, хотя они не виделись уже четыре года. Она ему позвонила, когда газетные заголовки известили об автокатастрофе.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – спросила она, сочувствуя ему всем сердцем.

«Да – быть со мной», – хотелось ему сказать. Но он знал, что она не оставит Оливера.

Настало время все послать к черту, решил он. Хани еще дергалась на танцплощадке. Он подошел и схватил ее за руку:

– Пошли, уходить надо.

– Но я не…

– Сказал, идем.

И она послушно ушла. Двадцать один год. Дура непроходимая, но лучшее тело в городе. Ну и ладно, о чем ему с ней разговаривать? Да, бессмысленный механический секс. Такова его жизнь.

– А почему мы так рано ушли? – жалобно спросила Хани в машине по дороге домой.

– А потому, что, может, завтра мне захочется лететь и самому вести. А если я этого захочу, мне надо соображать, куда я лечу.

Он уже два года брал уроки пилотажа и только для этого занятия мог оставаться трезвым.

Дома Хани исполнила для него медленный стриптиз. Да, она была, конечно, очень соблазнительна и невероятно похотлива. Он несколько минут глядел на нее, затем отключился. Как она ни была соблазнительна, но все это он видел и раньше.

– У тебя усталый вид, – сказал Лоренцо, полный сочувствия.

– Спасибо, – отрывисто ответила Лорен. – Это как раз то, что хотелось бы услышать перед началом съемок.

– Камера тебя любит. Ты всегда прекрасна. Но я – я-то тебя хорошо знаю, и, на мой взгляд, ты выглядишь усталой.