— Хорошо, но только один стаканчик. Этот день для тебя еще не закончился. Для Ферна и Роджера тоже. — Стюарт энергично запротестовал. Когда закончил свою тираду, Большой Джим продолжил: — Я хочу, чтобы вы трое в половине десятого подошли к зданию средней школы. Там будут несколько новых патрульных, включая мальчиков Роджера, и вы трое тоже мне там нужны. — Тут его осенило: — Я хочу назначить вас сержантами в городской службе безопасности Честерс-Милла.

Стюарт напомнил Большому Джиму, что у него с Ферном четыре новых покойника.

— Покойники из кладовой Маккейнов могут подождать, — ответил Большой Джим. — Все равно они мертвы. У нас чрезвычайная ситуация, если ты этого не заметил. Пока кризис не закончился, нам всем приходится напрягаться. Внеси свою лепту. Поддержи команду. В половине десятого у здания средней школы. Но сначала я хочу, чтобы вы сделали кое-что еще. Много времени на это не уйдет. Передай мобильник Ферну.

Стюарт спросил, почему Большой Джим хочет говорить с Ферном, которого воспринимал — и не без оснований — законченным дурнем.

— Не твоего ума дела. Просто отдай ему мобильник.

Ферн поздоровался. Большой Джим не соизволил, сразу перешел к делу:

— Ты входил в добровольную пожарную дружину, так? Пока ее не распустили?

Ферн ответил, что действительно входил в это неофициальное приложение к пожарной команде Честерс-Милла, не упомянув, что вышел из дружины за год до ее расформирования (после того как члены городского управления рекомендовали не выделять на нее деньги в бюджете 2008 года). Не упомянул и о другом: на сбор пожертвований для дружины уходило время, которое он мог бы потратить с большей пользой — на выпивку.

— Я хочу, чтобы ты пошел в полицейский участок и взял ключи от пожарной части. Потом посмотри, стоят ли там ручные пожарные насосы, которые вчера использовал Берпи. Мне сказали, что он и эта Перкинс поставили их туда, получше проверить.

Ферн ответил, что ручные насосы брали из «Универмага Берпи» и это собственность Ромми. У дружины тоже были насосы, но их продали на интернет-аукционе после ее расформирования.

— Раньше они могли принадлежать ему, но теперь уже нет, — возразил Большой Джим. — На период кризиса насосы — собственность города. И мы будем поступать так со всем, что нам потребуется. Потому что это делается для общего блага. А если Ромео Берпи думает, что он снова сможет организовать пожарную дружину, то напрасно.

Ферн заметил — осторожно, — что, судя по разговорам, Берпи удалось очень быстро потушить пожар, возникший после ракетного удара.

— Там он тушил окурки, тлеющие в пепельнице, — фыркнул Большой Джим. Вена пульсировала на виске, и сердце билось слишком уж гулко. Он знал, что поел очень быстро — опять, — но ничего не мог с этим поделать. Оголодав, буквально заглатывал все, что лежало перед ним. Такая уж натура. — Любой смог бы его потушить. Ты бы смог. Речь о том, что я знаю, кто голосовал за меня в прошлый раз, а кто — нет. И те, кто не голосовал, не получат ёханую конфетку.

Ферн спросил Большого Джима, что он, Ферн, должен сделать с насосами.

— Убедись, что они в пожарной части. Потом иди в среднюю школу. Мы будем в спортивном зале.

Ферн сказал, что с ним хочет поговорить Роджер Кильян.

Большой Джим закатил глаза, но ждал.

Роджер желал знать: которые из его мальчиков пойдут в копы?

Ренни вздохнул, порылся среди бумаг, наваленных на столе, нашел лист со списком новых патрульных. Большинство — учащиеся старшей школы, все мужчины. Самому младшему, Микки Уэрдлоу, было только пятнадцать, но он уже прослыл хулиганом. Играл на месте правого защитника в футбольной команде, пока его не вышибли за пьянство.

— Рики и Рэндолл.

Роджер запротестовал. Они — самые старшие и единственные, на кого он мог положиться. Кто, спросил Роджер, будет помогать ему с курами?

Большой Джим закрыл глаза и попросил Господа дать ему сил.

Сэмми очень даже чувствовала тупую, перекатывающуюся боль в нижней части живота — как при менструации — и более острые уколы боли пониже. Игнорировать их не было никакой возможности, потому что каждый шаг сопровождался новым уколом. Тем не менее она упрямо брела по шоссе номер 119, направляясь к Моттон-роуд. Намеревалась идти и идти, несмотря на боль. Она точно знала конечную цель своего похода, и речь шла не о ее трейлере. Того, что ей требовалось, в трейлере не было, но она знала, где взять. И шла бы, если б потребовалось, всю ночь. А если бы боль стала невыносимой, в кармане джинсов лежали пять таблеток перкосета, и она могла их сжевать. Разжеванные таблетки действовали быстрее. Фил ей это говорил.

Трахни ее!

Нам придется снова прийти сюда и заняться тобой по-настоящему.

Трахни эту суку!

Ты должна научиться открывать рот, только когда стоишь на коленях.

Трахни ее, трахни эту суку!

Тебе все равно никто не поверит.

Но преподобная Либби поверила, и посмотрите, что с ней сталось. Вывихнутое плечо, убитая собака.

Трахни эту суку!

Сэмми думала, что пронзительный, возбужденный голос этой твари будет звучать у нее в голове до конца жизни.

Потому-то она и шла. Над головой зажглись первые розовые звезды, искры, проглядывающие сквозь грязное стекло.

Позади появились фары. Ее тень вытянулась по дороге. Подъехал старый раздолбанный фермерский пикап, остановился.

— Эй, залезай! — раздался мужской голос. Но фраза эта, произнесенная заплетающимся языком, прозвучала как «эй-й-за-а-ле-за-ай»: за рулем сидел пьяный Олден Динсмор, отец погибшего Рори.

Тем не менее Сэмми залезла в кабину, с осторожностью инвалида.

Олден этого не заметил. Между ног стояла шестнадцатиунцевая банка пива «Бад», рядом с ним — наполовину опустевший ящик. Пустые банки катались под ногами Сэмми и стукались о них.

— Куда идем? В Моттон? — Олден рассмеялся, чтобы показать, что способен шутить, пьяный или нет.

— Только на Моттон-роуд, сэр. Вам по пути?

— Мне всюду по пути. Я просто еду. Еду и думаю о моем мальчике. Он умер в субботу.

— Я очень сожалею о вашей утрате.

Он кивнул и глотнул пива.

— Мой отец умер прошлой зимой, знаешь ли. Не мог дышать, бедняга. Последний год жил на кислороде. Рори менял ему баллоны. Любил старика.

— Сожалею. — Она уже это говорила, но что еще могла сказать?

Слеза скатилась по щеке Олдена.

— Я поеду, куда скажете, мисси Лу. Собираюсь ездить, пока не закончится пиво. Пива хотите?

— Да, пожалуйста. — Пиво было теплым, но Сэмми пила с жадностью. Ее мучила жажда. Она выудила из кармана таблетку перкосета, бросила в рот, запила еще одним длинным глотком. Почувствовала, как загудело в голове. И хорошо. Она вытащила из кармана еще одну таблетку, предложила Олдену: — Хотите? Настроение поднимется.