— Уф! — Роуз подняла голову. — Ты действительно хочешь это напечатать?

Джулия указала на пачки готовых экземпляров:

— Уже напечатала. А что? Ты возражаешь?

— Нет, но… — Роуз быстро дочитала передовицу, очень длинную и агитирующую за Барби. Заканчивалась она просьбой ко всем, располагающим какой-либо информацией об этих убийствах, связаться с газетой и предположением, что по завершении кризиса деятельность тех, кто занимается данными убийствами, будет тщательно расследована властями штата Мэн или соответствующими федеральными ведомствами. — Не боишься нарваться на неприятности?

— Свобода прессы, Роуз. — Голосу Пита определенно не хватало уверенности.

— Именно так поступил бы Горас Грили, — твердо заявила Джулия, и при упоминании своей клички ее корги, который спал на подстилке в углу, поднял голову. Увидел Роуз и подошел в надежде, что его погладят по голове, что Роуз с удовольствием и сделала.

— Тебе известно больше, чем здесь написано? — спросила она, постучав пальцем по передовице.

— На чуть-чуть. Это я придержала. В надежде узнать что-нибудь еще.

— Барби никогда бы такого не сделал, но я все равно боюсь за него.

Зазвенел один из мобильников, лежащих на столе. Тони схватил его:

— «Демократ», Гуэй. — Послушал, протянул мобильник Джулии: — Полковник Кокс. Тебя. Голос нерадостный.

Кокс. Джулия напрочь про него забыла. Она взяла мобильник.

— Миз Шамуэй, я должен поговорить с Барби и узнать, каковы его успехи в установлении контроля над городом.

— Не думаю, что он чего-то добьется в ближайшее время. Он в тюрьме.

— В тюрьме?! В чем его обвиняют?

— В убийстве. Если точнее, в четырех.

— Вы шутите.

— По голосу чувствуется, что я шучу, полковник?

Последовала короткая пауза. Она слышала чьи-то голоса.

Кокс заговорил вновь, уже понизив тон:

— Пожалуйста, объясните.

— Нет, полковник Кокс, не буду. Я писала об этом два часа, и, как говорила моя мать, когда я была маленькой девочкой, я не жую одну кочерыжку дважды. Вы все еще в Мэне?

— В Касл-Роке. Тут наша передовая база.

— Тогда я предлагаю встретиться на том же месте, что и в прошлый раз. Моттон-роуд. Я не смогу дать вам экземпляр завтрашнего номера «Демократа», пусть он и бесплатный, но прислоню его к Куполу, и вы все прочитаете сами.

— Отправьте его мне по электронной почте.

— Не отправлю. Я думаю, неэтично так отправлять газету. Тут я очень уж старомодна.

— Умеете вы раздражать, милая дамочка.

— Раздражать умею, но я вам не милая дамочка.

— Скажите мне, это подстава? Что-то связанное с Сандерсом и Ренни?

— Полковник, исходя из вашего опыта, медведь испражняется в лесу?

Пауза. Потом:

— Я встречусь с вами через час.

— Я приеду не одна. С работодателем Барби. Думаю, вам будет интересно услышать, что она скажет.

— Отлично.

Джулия выключила мобильник.

— Хочешь прокатиться со мной к Куполу, Роуз?

— Если это поможет Барби — конечно.

— Будем надеяться, но, боюсь, здесь рассчитывать мы можем только на себя. — Джулия повернулась к Питу и Тони: — Вы двое скрепите остальные экземпляры? Сложите их у двери и заприте ее, когда будете уходить. Выспитесь хорошенько, потому что завтра нам всем предстоит стать разносчиками газет. Такая уж судьба этого номера. Доставим его в каждый дом нашего города, отвезем на ближайшие фермы. И в Истчестер, разумеется. Там много людей, которые приехали в город относительно недавно, они менее податливы к демагогии Большого Джима.

Пит вскинул брови.

— Но наш мистер Ренни — нынче хозяин поля, — продолжила Джулия. — В четверг, на чрезвычайном городском собрании, он собирается взобраться на пенек и завести город, как часовую пружину. У гостей, правда, право подавать первыми. — Она указала на газеты: — Это наша подача. Если газеты прочитает достаточно много людей, ему придется ответить на некоторые неудобные вопросы, прежде чем он перейдет к речи. Может, нам удастся немного сбить его с ритма.

— Может, собьем совсем, если выясним, кто бросал камни у «Мира еды», — вставил Пит. — И знаешь, что я тебе скажу? Думаю, мы узнаем. Думаю, мы во всем разберемся. Должны же быть свободные концы.

— Я лишь надеюсь, что Барби еще будет жив, когда мы за них потянем. — Джулия посмотрела на часы. — Пошли, Роузи, прокатимся на автомобиле. Хочешь с нами, Горас?

Горас захотел.

— Высадите меня здесь, сэр, — попросила Сэмми, когда они подъехали к одному из элегантных домов Истчестера. И хотя в доме не горели окна, лужайку заливал свет, потому что участок находился вплотную к Куполу и по ту сторону границы между Честерс-Миллом и Харлоу горели яркие прожектора.

— Хотите взять пива на дорожку, мисси Лу?

— Нет, сэр, я уже в конце пути. — Хотя это было не так. Ей еще предстояло вернуться в город. В желтом свете прожекторов Олден Динсмор выглядел восьмидесятипятилетним стариком, а не мужчиной сорока пяти лет. Она никогда не видела такого грустного лица… за исключением, возможно, собственного, в зеркале больничной палаты, из которой она отправилась в это путешествие. Сэмми наклонилась и поцеловала его в щеку. Щетина уколола губы. Он поднес руку к месту поцелуя и чуть улыбнулся. — Сейчас вам надо ехать домой, сэр. У вас жена, которую надо поддержать. И другой мальчик, о котором надо заботиться.

— Наверное, вы правы.

— Я права.

— С вами ничего не случится?

— Нет, сэр. — Она вылезла из кабины, повернулась к Олдену: — Вы поедете?

— Попытаюсь.

Сэмми захлопнула дверцу и постояла в самом начале подъездной дорожки, наблюдая, как он разворачивается. Одно колесо пикапа угодило в придорожную канаву, но та была сухой, и Олден выбрался на проезжую часть. Покатил к шоссе номер 119, сначала выписывая дуги. Потом задние огни двинулись по прямой, с незначительными отклонениями. Олден ехал посреди дороги — трахая разделительную линию, как сказал бы Фил, — но Сэмми подумала, что это даже хорошо. Часы показывали половину девятого, уже стемнело, и она не думала, что Олден кого-нибудь встретит.

Когда задние огни пикапа исчезли из виду, Сэмми зашагала к темному дому. Он, конечно, не мог сравниться со старинными особняками на вершине холма у городской площади, но выглядел куда лучше тех домов, где жила она. И внутри все было такое красивое. Однажды она побывала здесь с Филом, в те далекие дни, когда он продавал немного травки и варил за трейлером немного мета для собственных нужд. До того как у него возникли странные идеи насчет Иисуса и он начал ходить в ту говняную церковь, прихожане которой верили, что в ад попадут все, кроме них. С религии и начались все беды Фила. Религия привела его к Коггинсу, а Коггинс или кто-то другой превратил его в Шефа.