Жители колонии восприняли это как настоящее чудо. Вся Новая Франция ликовала и благодарила своих небесных покровителей. Построенный в честь событий 1690 г. собор Богоматери Победы (Notre-Dame-de-la-Victoire) был переименован в собор Богоматери Побед (Notre-Dame-des-Victoires). Впоследствии в Канаде были сложены песни, где высмеивались англичане и возносилась хвала Небесам за чудесное избавление от вражеского нашествия. Вот куплет одной из них:

Несмотря на счастливый для Новой Франции исход событий, связанных с экспедицией Уолкера, ее положение все равно оставалось достаточно сложным. По свидетельству настоятельницы монастыря урсулинок матушки Жюшро, Канада «была лишена почти всего: почти не было пороха, вооружение находилось в очень плохом состоянии, продовольствия было очень мало, и [ей] угрожал голод, поскольку все эти тревоги во многих местах помешали жатве».[1252] Метрополия, сама находившаяся в критической ситуации, мало чем могла помочь своей колонии. Вдобавок связь с Европой была затруднена.

В Париже о буре у Иль-оз'Е узнали раньше, чем в Квебеке. Матушка Жюшро с некоторым удивлением писала о том, что Людовику XIV «это доставило столько радости, как если бы Канада была одной из самых богатых провинций его королевства».[1253] В то же время подход французского правительства к североамериканскому театру боевых действий остался прежним. В письмах, которые Водрёй получал из метрополии, содержались инструкции всячески препятствовать коммерческим и тем более политическим контактам абена-ки и Новой Англии, а также ирокезов и Нью-Йорка. При этом, в тех же самых письмах Поншартрен сообщал, что из-за сложностей, с которыми сталкивается правительство, оно не в состоянии обеспечить доставку в Канаду товаров, которые требуются для торговли с индейцами.[1254]

Наибольшее беспокойство администрации Новой Франции вызывала позиция Союза пяти племен. Еще в апреле 1711 г. Водрёй отмечал, что «война с ирокезами совершенно противоречит интересам колонии».[1255] Однако эта война, казалось, неумолимо приближалась. Как мы видели, летом 1711 г. воины Лиги приняли участие в неудавшемся походе Никольсона к Вуд-Крик. Ирокезы постоянно поддерживали активные торговые контакты с англичанами из Олбани. Кроме того, большую угрозу для французов представлял союз, заключенный где-то на рубеже 1700-1710-х гг. между ирокезами и у тагами (лисами; в отечественной литературе можно встретить их транслитерированное английское название — фоксы; реже французское — рёнар), воинственным племенем, обитавшим в окрестностях форта Детруа (Детройта).

Правда, провал англо-американского наступления на Канаду несколько охладил воинственный пыл ирокезов. Очевидно поняв, что перед ними снова маячит перспектива в одиночку бороться против французов и союзных им индейских племен, они сочли за благо вернуться к политике нейтралитета. Весной 1712 г. Союз пяти племен направил к Водрёю многочисленную делегацию, члены которой признали, что нарушили соглашение 1701 г., принесли свои извинения за то, что они выступали на стороне англичан и попросили возобновить договор о нейтралитете. Хотя губернатор Новой Франции, по его собственным словам, очень мало доверял заверениям в дружбе со стороны ирокезов, он счел за благо перезаключить с ними мир.[1256]

Весной 1712 г. почти в то же самое время, когда Лига вела переговоры с французами, ее союзники фоксы вместе с маскутэнами и кикапу начали готовить нападение на Детруа. К счастью, командир форта Ж.-Ш. Рено Дюбюиссон заранее узнал об этом от одного крещеного индейца и смог организовать превентивный удар. 13 мая 1712 г. небольшой отряд французов и союзных им индейцев атаковал поселение фоксов, а на следующий день в местечке Прескиль уничтожил отряд воинов этого племени. С тех пор в течение нескольких десятилетий фоксы являлись основным противником французов на западе.

Что касается ирокезов, то в последние годы войны они воздерживались от враждебных действий по отношению к французам. Летом 1712 г. англичане пытались уговорить Лигу выступить против «французских» индейцев. Ирокезы начали было подготовку к войне, однако затем передумали и заявили, что не хотят действовать в одиночку.

Фактически с осени 1711 г. боевые действия на Североамериканским континенте между англичанами и французами практически прекратились. Стороны исчерпали свои силы и не хотели продолжать борьбу, когда в Европе уже шли мирные переговоры, на которых и решалась судьба колоний.

Война за испанское наследство затронула не только центр, но и периферию английских и французских владений в Северной Америке. По ходу войны театрами боевых действий стали юго-восток современных США, побережье Гудзонова залива, район Ньюфаундленда. Причем если в последних события развивались по уже достаточно традиционным и известным нам схемам, то борьба на южных границах имела ряд специфических черт, на которых нам необходимо остановиться подробнее.

В период Войны за испанское наследство на юго-востоке Североамериканского континента столкнулись сразу три державы. Кроме английской Южной Каролины, французской Луизианы и многочисленных индейских племен в этом регионе присутствовал еще один игрок — испанская Флорида. Поскольку с 1702 г. Париж и Мадрид стали союзниками, англичанам здесь пришлось воевать на два фронта.

Однако следует сразу же отметить, что соотношение сил все равно было в пользу англичан. Население Южной Каролины в 1700 г. составляло около 5,7 тыс. человек. Оно стремительно росло, и в 1710 г. в колонии насчитывалось уже 10,3 тыс. жителей.[1257] В то же время во Флориде в начале XVIII в. было менее тысячи поселенцев, да и в целом эта колония, представлявшая собой лишь несколько небольших военных постов и миссий, находилась в достаточно сложном положении. Ее сельское хозяйство находилось в зачаточном состоянии, и основную часть продовольствия она должна была получать из Новой Испании. Однако в силу ряда причин связи Сан-Аугустина и Мехико не отличались стабильностью. Осенью 1701 г. губернатор Флориды Хосеф де Суньига-и-Cерда жаловался в Мадрид, что колония голодает и страдает из-за нехватки самого необходимого, и просил власти метрополии прислать хоть какую-нибудь помощь.[1258] Новорожденная Луизиана тогда представляла собой лишь несколько крошечных постов, самым важным из которых был Мобиль, где находился небольшой гарнизон.