Надо сказать, что и после провала экспедиции Уолкера в колониях еще теплилась надежда на то, что Лондон предпримет какие-либо активные действия в Северной Америке против французов. В начале 1712 г. Массачусетс и Нью-Гемпшир обратились к королеве с почти идентичными адресами, где содержалась просьба как можно скорее организовать новое нападение на Канаду. Из этих документов видно, что в Новой Англии колонии опасались прежде всего того, что после провала экспедиции Уолкера французы активизируют свои действия против английских колоний. В то же время обе колонии просили королеву милостиво освободить их от выставления отрядов для новой экспедиции (бостонцы мотивировали это тем, что им помимо прочего приходится содержать гарнизон Пор-Руайяля).[1245] Сходной по содержанию была петиция совета и ассамблеи Нью-Йорка, которую в ноябре переслал Дартмауту губернатор Хантер.[1246] Свой вариант новой англо-американской атаки на Квебек предложил губернатор Коннектикута Г. Солтонстолл.[1247]

Однако в это время основное внимание правительства было поглощено уже не военными проблемами, а мирными переговорами. Сам Сент-Джон был, безусловно, огорчен провалом своего «любимого предприятия», но никакого существенного влияния на его планы и действия эта неудача не оказала. Показательно и то, что для Уолкера, а тем более для Хилла и других командиров все случившееся обошлось без последствий (правда, позднее, когда к власти вернулись виги, Уолкер был уволен со службы без сохранения половинного жалования, обычно полагавшегося отставным офицерам).

Некоторые, главным образом американские, авторы склонны ставить на одну доску операцию, планировавшуюся в 1709 г., и экспедицию 1711 г. На наш взгляд, между ними существует принципиальное различие. Первая из них изначально задумывалась как второстепенная акция, предпринимавшаяся в определенной степени от переизбытка сил метрополии и никак не связанная с магистральной линией ее политики. В то же время экспедиция Уолкера преследовала вполне конкретные политические цели и была тесно связана с внутри- и внешнеполитической ситуацией, сложившейся в тот момент в Англии. Однако нам хотелось бы подчеркнуть, что она также ни коим образом не являлась частью продуманного и более или менее последовательно осуществляемого курса в отношении колоний вообще и Североамериканского континента в частности, но была лишь спонтанным действием, вызванным сугубо европейскими политическими причинами. Мы не можем согласиться с утверждением Дж. М. Уоллера о том, что политика, проводившаяся тори по отношению к колониям в 1711 г., была «предтечей того курса, которым несколько десятилетий спустя так эффективно следовал Питт».[1248] Наоборот, действия Сент-Джона принципиально отличались от политики Великого Коммонера, при котором в колониальной политике Лондона действительно произошли важные изменения. Здесь же никакого крутого поворота не было. В отличие от квебекской операции 1759 г., «выстраданной» Питтом и явившейся логическим завершением направленных усилий его кабинета, экспедиция Уолкера была в общем случайной в том смысле, что ее вполне могли направить не в Канаду, а в какое-либо другое место (особенно, если вспомнить, что в это самое время была создана известная Компания Южных морей, активную поддержку которой оказывал Харли).

Наш вывод о сугубо политическом и конъюнктурном характере квебекской операции в определенной степени подтверждается и тем обстоятельством, что после окончания Войны за испанское наследство и падения торийского правительства Харли, не имевшему, как мы видели, к этой акции прямого отношения, были предъявлены обвинения в том, что «опасная и разорительная экспедиция была спланирована и предпринята под предлогом завоевания владений французского короля в Северной Америке, но на самом деле она отвечала его интересам, так как ослабляла союзную армию во Фландрии и рассеивала военно-морские силы королевства»,[1249] т.е. еще очень многие в Англии не считали завоевание Канады действительно необходимым предприятием.

Говоря о результатах военной кампании 1711 г. в Северной Америке, следует отметить, что провал экспедиции Уолкера, а также различные подходы к объяснению причин этого провала привели к тому, что Англия и ее колонии в определенной степени оказались дискредитированы в глазах друг друга. В Лондоне крепло убеждение, что колонисты крайне ненадежны и на них не следует рассчитывать при проведении серьезных военных акций. В свою очередь, в колониях также постепенно накапливались негативные эмоции по отношению к метрополии, пренебрегающей интересами своих поселенцев, находящихся в зависимости от нее. Вместе с тем сознание собственного бессилия заставляло колонистов активнее развивать связи друг с другом и искать новые формы и способы взаимодействия.

В то же время объективная информация о соотношении сил Новой Франции и англо-американцев наводит на мысль, что в принципе при более благоприятных погодных условиях, а самое главное при наличии более решительных или честолюбивых командиров Квебек вполне мог бы быть захвачен в 1711 г. Впрочем, его судьба все равно решалась бы на переговорах, и, хотя Людовик XIV был готов пойти на значительные жертвы ради сохранения испанского престола за своим внуком, он вряд ли пошел бы на уступку всей Новой Франции; это подтверждается рядом свидетельств (см. главу 7).

К вопросу о роли североамериканских сюжетов в ходе англо-французских переговоров мы еще вернемся, а пока рассмотрим положение, сложившееся на континенте к концу Войны за испанское наследство.

Два с половиной месяца, с б августа по 19 октября 1711 г., Квебек оставался в состоянии боевой готовности, со дня на день ожидая появления неприятеля. На берегах реки Св. Лаврентия были расставлены специальные дозоры, которые при приближении неприятеля должны были немедленно поднять тревогу. В столице Новой Франции постоянно циркулировали самые разные слухи о перемещениях англичан. Напряжение не спало даже после того, как из Монреаля было получено известие об уходе армии Никольсона из лагеря на ручье Вуд-Крик.[1250] Лишь прибытие в Квебек корабля из Франции, капитан которого сообщил, что ни в заливе, ни на реке Св. Лаврентия нет ни одного английского судна, позволило канадцам вздохнуть с облегчением. Несколько дней спустя в столице Новой Франции было получено известие о кораблекрушении у Иль-оз'Ё и бесславном уходе английской армады.