– Прежде всего, сир, я хотел бы передать вам благословение римского понтифика! – ответил Лойола, величественным жестом поднимая правую руку.

– Король Франции! – продолжал он. – Старший сын нашей Церкви, от имени суверенного понтифика христиан, давшего мне это поручение, от имени святого отца, короля королей, благословляю вас!

Удивленный, побежденный этим величественным жестом, Франциск невольно склонился, почти преклонил колени перед этим устрашающим благословением. Потом он поднялся и высокомерно сказал:

– Король Франции принимает с большой благодарностью благословение святого отца. А теперь, месье, говорите…

Франциск уселся в просторное кресло, откинулся на спинку и пристально посмотрел на Лойолу, а рука его, свесившаяся с ручки кресла, инстинктивно подергивала уши великолепной борзой.

Лойола поджал губы, взгляд его стал жестким.

– Сир, – произнес он, – я принес вам не только благословение святого отца, я хочу донести до вас и эхо его справедливых жалоб. Папа, сир, с печалью и тревогой смотрит на Францию, которую он так любит…

– Клянусь Девой Марией, месье, как ни сильно папа любит мое королевство, было бы странно, если бы он любил его больше, чем я!

Лойола, казалось, не услышал этих слов и продолжал:

– Франция, христианская страна, Франция святого Людовика, становится средоточием схизмы и ереси… О, сир! – Голос его окреп. – Рим по заслугам оценил намерения и действия вашего величества; что же касается Прованса…

– Десять тысяч трупов еретиков! – прервал его король.

– Ваших усилий недостаточно! – ответил Лойола.

Слова его упали, словно удар топора.

Король вскочил, он весь дрожал; скрестив руки на груди, он ответил:

– Скажите уж, что вы хотите видеть Францию обезлюдевшей!

– Мы хотим видеть Францию великой и сильной, сир… Мы хотим, чтобы сила и слава вашего величества еще больше возросли! Монарх хиреет и падает в бездну, когда забывает, что власть свою он получил только от Бога. Королевство близится к гибели, если вера в нем подточена нечистой проказой схизмы… Ах, сир! Не с пустыми разговорами обращается к нам Господь всего сущего, мой Господь – ко мне, ваш Господь – к вам. Иисус хочет, чтобы вера в него была крепка. А вера живая, искренняя утверждается…

– Как? – оборвал король. – Скажите!

– Силой!

– Силой, – вполголоса повторил король.

– Сир! – страстно продолжал Лойола. – Вас называют отцом литературы, покровителем искусств… и эти эпитеты стихоплетов, видимо, побудили вас забыть, что монарх уязвим в своей политике, так же как и Церковь в своей сути, когда торжествуют извращенные творения всевозможных писак… Меня, сир, называют Рыцарем Святой Девы. Мне бесконечно дорого это прозвище. Но я взял на себя и другую ношу. Я хочу стать Рыцарем Иисуса. Монашеский орден иезуитов, который я создал, укротит мятеж, раздавит схизму, изничтожит ересь. Битва, которая разгорится между верой и неверием, будет, сир, второй битвой титанов. Но для того чтобы одержать в ней триумфальную победу, чтобы Иисус торжествовал во всей Вселенной, необходимо прежде, чтобы принцы-хранители божественной власти действовали во благо веры, то есть силой! Только такой ценой будет спасена Церковь… Только такой ценой останутся навеки прочными троны королей… Всякий, кто выступит против нас, погибнет… Каждый, кто пойдет вместе с нами, будет прославлен!.. Король Франции! Хотите ли вы стать могучим?.. Становитесь в наши ряды!

Франциск I возбужденно прошелся по кабинету.

– Э, месье! – воскликнул он. – А кто это вам сказал, что я не с Церковью?.. Разве я недостаточно сделал?.. Что же до моего трона, то перестаньте о нем заботиться… Клянусь Небом, шпага Мариньяно еще не притупилась!

– Вы забываете, сир, что эта шпага побывала в Мадриде!

Король побледнел. Оба собеседника посмотрели друг на друга: король содрогнулся от стыда при столь грубом напоминании о его пребывании в плену. Лойола гордился собственной смелостью.

– Черт побери! Месье, у вас какие-то странные намеки! – вскрикнул Франциск. – Так монахи думают, что они действительно необходимы миру… Им надо показать, что мир может обойтись без них…

– Именно эти слова я должен передать его святейшеству?

– Передайте святому отцу, что всякий хозяйничает у себя в доме и что хозяином в своем королевстве остаюсь я!

– Соблаговолите, ваше величество, извинить меня за надоедливость, – ледяным тоном сказал Лойола. – Я ухожу. Надеюсь найти больше понимания у императора Карла!

Лойола откланялся и направился к двери.

– Постойте, месье, – глухо сказал Франциск.

Лойола обернулся – строгий и спокойный. Король был побежден.

– Что вы от меня хотите? Говорите прямо и без обиняков!

Голос Лойолы, только что резкий и твердый, внезапно потеплел. Монах ответил с улыбкой:

– Ваше величество остается верным сыном Церкви… Сир, схизма не расползется, ересь будет быстро задушена, если это проклятое изобретение…

– Типография!

– Простите, но это вы сказали, сир! Типография, если она перейдет в наши руки, будет мощным средством евангелической пропаганды… Но сейчас она находится в руках людей, которые исподтишка пользуются ею, чтобы распространять презрение ко всякой власти. Сейчас я назову вам, сир, этих людей…

– Вы будете говорить о Рабле?

– Пока нет, сир. Он, вне всяких сомнений, находится под подозрением. Но мы пока не выяснили: то ли это просто шут, находящий удовольствие в своих выдумках, то ли за его грубыми клоунадами скрывается глубокомысленная испорченность… Мы знаем его!.. Мы наблюдаем за ним… собираем доказательства… Нет, тот человек, о котором я буду говорить, известен своими знаниями и своим красноречием… Он распространяет по Франции труды латинских авторов, которые сам же переводит, а ваше величество знает, что каждое слово языческой литературы содержит нечистоту, скрывает ересь! Правда, король Франции покровительствует этому человеку… Так нас убеждают. Да что тут говорить, сир! Ведь это же по королевской привилегии, по королевскому патенту этот человек может в самом сердце Парижа упражняться в своем мерзком искусстве!..

– Этьен Доле! – выкрикнул король в приступе такого гнева, который прямо-таки изумил Лойолу. – О, в отношении этого человека я полагаю, что вы правы.

– Именно о нем я говорил, сир, – подтвердил Лойола. – Я счастлив, что у меня такое же отношение к этому человеку, как у Вашего Величества… Так, по крайней мере, мне показалось.

Но король уже овладел собой.

– Какие к нему претензии? – холодно спросил он. – Если речь идет только об отзыве лицензии, то это дело решенное.

– Сир, этот человек молод, смел, предприимчив. Он наделен опасными свойствами. Демон наградил его убедительным красноречием. Он скрыл свое лицо под маской добропорядочности и достоинства, которые внушают уважение наивным и легковерным душам. Вы отберете у этого человека патент; назавтра он с такой же легкостью будет сеять заблуждения!