Придя к такому выводу, я поднялась и, прихватив карточки из холла, направилась в столовую. Желудок недвусмысленно напоминал, что уже время обеда.

Я не ошиблась, на столе дожидалось пышущее паром блюдо, а рядом стоял Костя с перекинутым через лучевую кость белоснежным полотенцем. Правда, содержимое тарелки не обрадовало: утренняя овсянка во всей красе. Я поморщилась, но ничего другого все равно не было, и пришлось браться за ложку.

Неохотно отправляя кашу в рот, я одну за другой перебирала карточки. Некоторые из них радовали свежим видом и ровными краями. Другие выделялись выцветшими чернилами, словно пролежали на серебряном подносе не один десяток лет. Кстати, карточка с заглавием «Община вампиров просит…» была как раз из таких.

«Разберемся… — пробормотала я, решительно отодвинув почти пустую тарелку. — А потом и продуктами надо будет озаботиться».

— Костя, ты ведь не только овсянку готовить умеешь?

Скелет закивал так энергично, что чуть не уронил челюсть, и поспешно приладил ее на место.

Я хмыкнула и поднялась. Каша — блюдо сытное, и тяги к подвигам я в себе не ощущала. Откровенно говоря, единственное желание, которое у меня было, это вздремнуть часок-другой. Несколько минут мысленно поспорив с собственной совестью, я решила, что в сонном состоянии все равно не сделаю ничего путного и отправилась в спальню.

Отключилась я, похоже, даже раньше, чем донесла голову до подушки, сразу погрузившись в какие-то нежно-кремовые облака. Казалось, я парю в пространстве, как какое-нибудь перышко, и это было невероятно приятно. А потом я вдруг почувствовала, как меня кто-то подхватил. Но, как ни странно, это не испугало. Ощущение было привычным, словно меня каждый день только и делают, что носят на руках.

Я расслабилась окончательно, положив голову на чье-то плечо. Послышался тихий смех, и чей-то голос пощекотал шею:

— Я скучал по тебе…

Нежные губы мягко коснулись ключицы.

— Тебя так долго не было…

Дорожка из быстрых, легких поцелуев протянулась по шее и добралась до уголка рта.

— Я уже думал, ты больше никогда не придешь…

И он завладел моими губами. Да еще как… Едва ощутимые поцелуи превратились в жаркие и жадные. А где-то в глубине моей души разгорался такой же пожар. Будто и я давно ждала именно этот голос, эти руки и губы. Они были знакомыми и таким желанными, что в голове не осталось никаких мыслей, кроме той, что я не хочу, чтобы этот поцелуй заканчивался.

Но оказалось, что даже во сне необходимо дышать…

С трудом оторвавшись от его губ, я отвела ладонью невидимую в тумане мягкую прядь волос, щекотавшую щеку, и коснулась теплой кожи.

— Кто ты? — выдохнула я, найдя его губы.

— Не помню… — То ли выдох, то ли ответ поцеловал подушечки пальцев, и я, вдруг лишившись опоры, полетела куда-то вниз сквозь кремовые облака.

От неожиданности я взвизгнула и… проснулась. Вокруг царила тишина. И, разумеется, никаких неведомых любовников не наблюдалось.

— М-де… — проворчала я, ошалело оглянувшись. Губы все еще горели от несуществующих поцелуев, а пресловутые бабочки в животе разве что фигуры высшего пилотажа не демонстрировали. — Только эротических снов мне и не хватало для полного счастья. Поздравляю, Секлетинья, превращение в старую деву идет полным ходом!

Я сплюнула и, собрав все карточки в колоду наподобие игральных карт, пошла в подвал. Костя увязался следом, но я не возражала. Все же, несмотря на всю мою браваду, мне было слегка не по себе, и присутствие пусть и бывшего, но хотя бы знакомого человека успокаивало.

В подвале пахло ожиданием. Я вряд ли способна объяснить, почему воспринимала это именно так, но с определением не затруднилась ни на секунду.

— Ты, — опасаясь передумать, я поспешно ткнула пальцем в первое попавшееся привидение, — выходи.

Призрак на какое-то время будто растворился в зеленой дымке сферы и вновь оформился уже за ее пределами.

— Назови свою расу, — велела я, пожалев, что не удосужилась перечитать инструкции в книге. Помнила только, что отражение души не может ничего сделать без моего приказа, так же как и не выполнить его.

Впрочем, в данном случае спрашивала я только для проформы. Упокоить кого-нибудь окончательно я была не готова. Следовательно, оставались только два варианта: местная община или опять Серые тропы. И представший передо мной индивидуум для общины явно не годился: от него буквально волнами разило ненавистью и злобой. Да и внешне он походил на старого каторжника.

— Гном, глупая человечка, — выплюнул призрак.

— Серые тропы, — отозвалась я и, глядя, как мутный туман, только что хотя бы отдаленно напоминавшей человека, смерчем затягивает в зеленый бассейн со Струнами, тихо добавила: — Глупый гном.

Убедившись, что призрак гнома исчез без следа, я перевела дух. Если раньше у меня и были какие-то сомнения в своей способности решать чужие судьбы, то теперь они развеялись, как призрачный гном только что. Книга обещала отталкивающую внешность для «нехороших» душ. Но кроме внешности я, оказывается, еще и чую отношение, настроение гостей с Серых троп. Как можно ошибиться в таких условиях, я не понимала. Ну и, в конце концов, я ведь не казню без суда и следствия. Хватит с меня бабки. Даже если вдруг угораздит каким-то непостижимым образом вернуть на Серые тропы кого-то хорошего, это отсрочка, а не окончательный вердикт.

Я уже протянула руку, чтобы в лучших традициях районных поликлиник рявкнуть: «Следующий!», и остановилась, не донеся ладонь до сферы каких-то несколько сантиметров. Отправить призрака обратно на Серые тропы труда не составило, а как быть с теми, кому дорога в общину? В книге говорилось только о принятии решения, которое следовало озвучить. Что произойдет после этого, оставалось за кадром.

Выругавшись, я отошла от пузыря и присела на парапет бассейна. Опять загадка! И почему было не написать понятную, четкую инструкцию. Как, например, к микроволновке: «Режим „один“ — разогрев, режим „два“ — гриль. Сушить в агрегате носки, волосы и кошек категорически запрещается». И никаких проблем!

Уже знакомый удар гонга вырвал меня из размышлений. От неожиданности я подскочила, едва не свалившись в бассейн.

— Здесь что, всегда такой проходной двор?! — возмущенно спросила я у Кости.

Тот только руками развел.

— Может, ну их на фиг? Постоит и уйдет?

Костя замотал головой.

— Думаешь, не уйдет?

Разумеется, мой костлявый друг не замедлил кивнуть. «И ты, Брут, — проворчала я, поднимаясь. — Мафия и круговая порука. Все вы тут заодно!»

Отсутствие в холле Васьки с очередным оскорблением наготове несколько примирило меня с действительностью.

Надо привыкать. Я теперь не младший сотрудник заштатного архива и главный «куда пошлют», а госпожа Потусторонья. Судя по тому, как разливался соловьем Георгий, нечто среднее между королевой и божеством. Хочешь не хочешь, а придется и привыкать, и соответствовать. Я представила себя сидящей в тронном зале из черного мрамора и величественно кивающей многочисленным посетителям. Краем глаза я поймала свое отражение в начищенных доспехах и скривилась: потертые джинсы, тесная футболка и лохматая голова. Трон из величественного видения тут же превратился в унитаз.