человек, который методично убивал одного за другим членов семьи. Сперва они разговаривали в гостиной, потом, слово за слово, произошла драка, убийца убил Хабиба, потом его дочерей. Как вы и сказали. И это не похоже на конфликт из-за работы Хабиба.

– Почему?

– Не знаю. Я, конечно, ничего не понимаю в таких делах, читал пару книг детективных, смотрел сериалы, но создается впечатление, что тут другая причина. Зачем убивать девочек?

– Может, они его узнали.

– Нет, может быть, видела средняя дочь, может, даже видела младшая, которая отреагировала на шум, но не старшая. На ее дверях следы крови, убийца открыл ее дверь.

– Потому что она там закрылась! – разозлился неожиданно Заур, и тут, наверное, я должен был замолчать, но у меня зародилась своя теория прямо по ходу рассказа, и я не хотел останавливаться на полуслове.

– Нет, тогда бы она закрылась изнутри на замок. Дверь была просто закрыта, а она даже не слышала того, что произошло внизу.

– Как можно такое не услышать? А сестра на лестнице. Забыл ее? По-твоему, она немая, что ли? – спросил он, и мне захотелось ответить на его вопрос, что, походу, я уже никогда ее не забуду, и да, теперь она уже точно больше не произнесет ни слова, но я сказал:

– Старшая, кажется, лежала на кровати в наушниках. Вы их заметили?

– На ней не было наушников, – уверенно сказал он.

– Я вам их сфотографировал, они сейчас лежат под кроватью. Это значит, что убийца, скорее всего, хотел убить всех, кто в доме. Он целенаправленно пришел в дом, чтобы убить Хабиба и его дочерей, иначе он убил бы только Хабиба и среднюю дочь, которая видела его лицо, но он прошелся по всем комнатам. Искал всех, кто был в доме, и даже, когда он открыл дверь старшей дочери и, вероятно, увидел, что она лежит в наушниках, он не остановился, не убежал. Так что я думаю, что это какой-то долбанутый псих!

Когда я закончил свою речь, моя теория показалась мне вполне логичной, но она тоже не отвечала на главный вопрос: кто убийца?

– Ты думаешь, мы не знаем, что это долбанутый псих? – спокойно сказал Заур. – Ты умный пацан. До хуя умный. Конечно, это какой-то псих.

– А профессиональная деятельность? Вы же по телику так сказали, – удивился я.

– Убийца по-любому это увидит. Он тоже такой же умник, как ты. Не оставил отпечатков. Может даже, все спланировал. И вряд ли сейчас паникует. Он, скорее всего, следит. Ему важно знать, в какую сторону повернуло расследование. Пусть думает, что мы пошли по ложному следу. Пусть расслабится. На самом деле мы практически уверены, что он до сих пор тут, в селении. Прячется где-то, вряд ли на улице в таком холоде. Скорее всего, где-то в амбарах, подвалах или у родственников, а может, даже у себя дома, уверенный, что сделал все идеально. Сидит, пидарас, в кухне за столом и чаи гоняет, может даже, в кругу своей семьи, смотрит телик и качает головой.

– Он не мог покинуть село?

– Мог, но мы проверили всех, кто выезжал из села. Тут только одна дорога, так что он, скорее всего, еще тут. С одной стороны село окружает река, с другой овраг, болото, грязь, слякоть. Следов пока нет, он бы ни за что не смог их скрыть. Завтра мы поднимем это место на уши. Перевернем каждую кровать, залезем в каждый шкаф.

– А как вы узнаете его?

– По глазам, блядь! – резко отреагировал Заур на мой вопрос. – Шучу. Этого я тебе не могу сказать. И так сказал слишком много. Зато мы с тобой хорошо поговорили, да? – Он посмотрел испытующе мне в глаза.

– Да? – почти согласился я.

– Я же не найду тебя завтра утром висящим на ремне на люстре?

– Нет, – сказал я, усмехнувшись, и взглянул на некое подобие люстры над головой. – Вряд ли она меня выдержит, если даже надумаю.

– И из окна не прыгай. Это второй этаж, не убьешься, останешься калекой до конца жизни, если не сможешь жопой в снег приземлиться. И в ванной…

– Я понял, – перебил я и опять усмехнулся.

Я вдруг понял, что в целом, несмотря на всю эту угрюмость, грубость и мат, да и на внешний вид, Заур был неплохим мужиком. Просто повидал много, и жизнь уже высосала из него все, что могла. Осталось только чутье – и он, покусанный, битый пес, готов был принюхиваться к каждому, пока не найдет виновного. Заур вышел из номера.

– А, вот, чуть не забыл. – Он опять заглянул и бросил мне мою флешку. – Походу, завтра мы уже не встретимся, так что удачи в работе. Только не становись слишком хорошим журналистом – или станешь проблемой.

С этими словами он ушел. Вначале мне показалось, что он напоследок бросил мне угрозу, чтобы я не лез в это дело, а потом, уже задним числом, до меня дошло, что он имел в виду: чтобы я не становился проблемой для системы в целом. Он прав. Любой хороший журналист – проблема для всех, начиная со своей семьи и заканчивая страной в целом. Оставалось сделать что-то с зудом в голове, требовавшим искать ответы.

На всякий случай я засунул флешку в фотоаппарат. Сотрудники забрали только свои материалы и не тронули мой репортаж про золотодобытчика. Любезно с их стороны, ведь это сулило мне три-пять тысяч рублей в зависимости от качества материала.

Во второй раз я предпочел не ложиться спать. Не хотелось увидеть еще один сон с участием капюшонов и ножей, но, если отсеять все мрачные детали, управлять временем было бы круто. Это охренительная суперспособность. Однако еще больше, чем деталям сна, я удивился тому, как глубоко он залезает в сознание, как формирует правила, условности до начала «просмотра». Во сне я был уверен, что умею управлять временем, умею давно и обещал кому-то, что не буду использовать свою суперсилу (сразу ощущается дух второсортных боевиков и немного от «Марвел»), а еще я точно знал, что, используя эту силу, уже убивал злодеев, и не раз. В голове даже крутились какие-то воспоминания о моих жертвах. Это были какие-то террористы в пустыне, какой-то крутой