– Входите! – со смехом и улыбками восклицали милиционеры. – У нас в деревне никогда еще не было лаовай, если не считать одного туриста, который тут проезжал на автобусе.

Они усадили меня за стол и предложили чаю.

– Есть ли у вас в деревне гостиница, где я мог бы переночевать? – спросил я.

– Конечно, вы можете переночевать здесь с нами, в отделении, – сказали они. – Мы вместе поужинаем, а потом мы хотели бы попросить вас отправиться с нами в соседнюю деревню, где все дети в вечерней школе изучают англий-ский язык.

Еда была прекрасной – простые блюда, приготовленные «стир-фрай» из свежего мяса и овощей с окрестных полей, и, конечно же, рис на пару. Когда ужин подошел к концу, я услышал, как рядом с домом остановился мотоцикл.

– Он вас отвезет, – пояснил один из милиционеров и познакомил меня с мотоциклистом.

– Садитесь сзади, – сказал тот. Я залез на заднее сиденье, уперся ногами в подставки и держался изо всех сил, пока мы пятнадцать минут в темноте тряслись по выбоинам проселочной дороги. Я уже начал сомневаться, правда ли здесь есть школа, как вдруг на холме за деревьями показалось ярко освещенное одноэтажное здание.

– Приехали, – сказал мой водитель.

Мы остановились у школы и слезли с мотоцикла. Невысокий дружелюбный учитель вышел и поздоровался со мной, изо всех сил стараясь говорить по-английски.

– Привет, дабиро пожаловать в нашу школу. Заходите, пожалуйста.

Я зашел в класс, где со мной поздоровались около тридцати учеников, которые смущенно улыбались и нервно хихикали при мысли о том, что на их урок английского пришел настоящий иностранец. Я находился в одном из самых бедных районов Китая, но при этом постоянно ощущал, что люди здесь были самыми честными и чистыми.

Каждый школьник встал и представился мне по-английски. Они часто говорили с совершенно непонятным акцентом, но я всем им поставил высшую оценку за их старания. Учитывая, что к ним в деревню никогда не приезжали иностранцы, и Интернета здесь все еще не было, им, конечно, негде было тренировать свой английский. Но было очень трогательно видеть, что они по вечерам приходят в школу, пытаясь выучить язык.

После того как я провел этот импровизированный урок английского, мы несколько минут поболтали с учителем.

– Я хотел бы поехать в США изучать психиатрию, – сказал он мне, – я только недавно начал пользоваться Интернетом. Вы не хотите обменяться со мной электронными адресами?

Я был восхищен его планами. Он жил в этой глухой деревне среди крестьян и мечтал уехать в другую страну и заняться чем-то совершенно иным. Вместе с Интернетом, постепенно начинавшим просачиваться в китайские деревни, открывались двери всего окружающего мира.

Мы обменялись адресами и я вернулся в отделение милиции. Проехав на велосипеде сорок миль, поужинав с местными милиционерами и проведя урок английского в вечерней школе, я чувствовал себя очень усталым, но в то же время меня переполняло восхищение прекрасными пейзажами и почти удушающим гостеприимством. А это был всего лишь первый день моего путешествия.

В течение следующих двух месяцев я продолжал путешествовать по Китаю на велосипеде. Я колесил по длинным и извилистым сельским дорогам, проезжал мимо блестевших желтых рапсовых полей Цзянси, плантаций чилийского перца в Хунани, известняковых утесов в Гуанси, деревянных водяных колес и барабанных башен в Гуйчжоу и наконец добрался до красных скал и открытых полей Юньнани. Меня приглашали в деревенские дома, свадебные процессии сигналили мне, когда я проезжал мимо них. В каждой новой деревне я обнаруживал новый диалект, новую кухню и новые формы традиционной одежды, которую носили представители очередного из красочных этнических меньшинств, мимо земель которых я проезжал. Гостеприимство не прекращалось ни на минуту и дошло до такой степени, что я решил останавливаться в городках побольше, где мне легче было спрятаться к гостиничном номере и нормально выспаться. И каждый вечер я отправлялся на поиски местного интернет-кафе, чтобы проверить почту. Мне было приятно видеть, что там почти никогда не было свободных мест, потому что студенты и подростки по всему Китаю стремились выйти в Интернет, чтобы поиграть в игры, пообщаться и узнать что-то об окружающем мире. Теперь уже не обязательно было жить в живописной местности, чтобы общаться с иностранцами и впитывать приходившие из-за границы идеи.

За время своего велопутешествия от Жуйцзиня до Куньмина я проехал полторы тысячи миль. В Куньмине я оставил свой велосипед и поехал дальше по пути Великого похода на поезде, автобусе и автомобиле, добираясь до Яньаня в провинции Шэньси. Завершив свой собственный, облегченный вариант Великого похода, я отправился в Северную Корею, где Интернет все еще был недоступен, а жесткий «сталинский» режим, установившийся в стране, ярко показывал, как сильно открылся Китай после Культурной революции Мао.

После этого я проехал по Транссибу из Пекина в Москву, остановившись по дороге в Монголии и в нескольких российских городах. Из Москвы я по суше добрался до Испании, сел на корабль, шедший в Марокко, после этого перелетел в Египет, а затем в Кению.

Во время своего путешествия я периодически получал письма от сотрудников «Алибабы» в Ханчжоу и начал уже с нежностью вспоминать свою работу в компании. «Мы скоро все-таки прорвемся! – написала мне жена Джека, Кэти. – Может быть, тебе стоит подумать о возвращении?»

Я собрался совершить шестинедельное путешествие по суше от Кении до Кейптауна, решив, что использую это время для того, чтобы обдумать свою будущую жизнь. Я объехал немало стран, видел, как много людей в мире живут в бедности, и решил попытаться найти себе работу, связанную с международной помощью в развитии. Может быть, мне стоит пойти в Корпус мира или принять участие в какой-либо похожей программе, вроде программы по поддержке предпринимательства MBA? А может быть, в какой-то программе помощи в ООН? Пока я размышлял над возможными вариантами, мне пришло в голову, что, может быть, лучший способ помощи экономическому развитию находился прямо передо мной? Интернет-торговля? И, возможно, лучше всего можно было помочь ее развитию, работая в «Алибабе»?

Примерно в это время со мной связался Савио. Он сказал, что у него есть место для меня. Но оно предполагает сокращение вдвое моей прежней зарплаты. Я могу вернуться и принять участие во второй попытке «Алибабы» выйти на международную арену. Но для этого мне надо будет переехать в Ханчжоу и работать там с основной командой.

Я обдумывал это предложение, пока наша группа туристов катила по ухабам от Мозамбика до Зимбабве, от Лесото до Свазиленда. Возвращение в «Алибабу» было связано с рядом сложностей. Мне придется работать в довольно изолированном второстепенном городе. С учетом того, что я буду получать уменьшенную вдвое зарплату в месте с неясными перспективами, получалось бы, что я стану работать в НКО, а не в компании.

Пока я пытался принять решение, мне пришло письмо от Джека, состоявшее всего из одной фразы: «Портер, пришло время вернуться в „Алибабу“!»