Последнее звучало разумно. Если компания все равно будет участвовать в ярмарке, то нам нельзя было самим оставаться в Ханчжоу и отправлять в Гуанчжоу простых сотрудников. Но мне не нравилось само решение об участии в ярмарке. Безусловно, Кантонская ярмарка была важнейшим событием для нас и убрать оттуда наш стенд означало потерю денег, но риск в данном случае казался мне слишком большим. Впрочем, я не мог осуждать Лики, ведь китайские СМИ сообщали жителям Поднебесной, что тревожиться было не из-за чего.

Спустя несколько недель я уже был в Гуанчжоу, руководил работой стенда «Алибабы» на ярмарке и пожимал руки покупателям из Нигерии, Ирана, Узбекистана, США и Латинской Америки. Если мировую торговлю можно было назвать двигателем мировой экономики, то эти ребята были механиками, смотревшими, что происходит под капотом. Они закатывали рукава, не боялись запачкать руки и жили в мире, где каждая потраченная копейка сокращала их прибыли, поэтому им постоянно приходилось добиваться от поставщиков, чтобы те предоставляли им товары лучшего качества по самой хорошей цене и в самый короткий срок. Они были утомлены годами тяжелых путешествий и переговоров и совсем не напоминали избалованных инвестиционных банкиров и консультантов по менеджменту, с которыми я ходил в бизнес-школу.

В том году Кантонская ярмарка резко отличалась от предыдущих. Обычно это было бурлящее место, где тысячи покупателей и продавцов пожимали руки и заключали сделки. Но теперь сюда прибыла только одна часть уравнения – китайские продавцы. Иностранные покупатели в основном остались дома. Разница между китайскими СМИ, находящимися под контролем государства, и свободной западной прессой проявилась в полной мере.

Я беседовал с теми немногими покупателями, которые все-таки приехали, а работавшая рядом со мной Китти Сон из отдела продаж «Китайского поставщика» общалась с местными клиентами. Она была жизнерадостной и энергичной и, несмотря на мучивший ее кашель, горячо приветствовала каждого поставщика. Покупателей было совсем мало, так что местные экспортеры проводили много времени у стенда «Алибабы», стараясь понять, каким образом Интернет может помочь им найти иностранных покупателей, раз уж те не хотели приезжать в Китай.

Хотя Кантонская ярмарка и принесла нам рекордное количество продаж, я все-таки вздохнул с облегчением, вернувшись на следующей неделе в Ханчжоу. Мы рискнули и выжили. Рядом с моим домом цвели цветы гуй хуа, и воздух был наполнен их сладким запахом. Я проводил время с жившими в том же доме экспатами, мы пили пиво и играли в крокет. Пришедший взять у нас интервью местный журналист спросил, не вызывает ли у меня беспокойство распространение атипичной пневмонии. (На тот момент запрет писать об эпидемии был уже снят, и местные журналисты смогли наконец затронуть эту тему.)

– Нет, я не беспокоюсь, – ответил я, – мне кажется, что эти новости были слегка раздуты. Я только что вернулся из Гуанчжоу, и никаких проблем у меня не было.

Когда я появился в офисе, ко мне подошел Джек. У него был озорной вид, который появлялся всегда, когда ему казалось, что он придумал что-то грандиозное.

– Как дела после возвращения, Портер?

– Все в порядке, – ответил я, – мы с Лики хорошо сработались.

– Прекрасно, – сказал он, – продажи у нас хороши, и дела компании идут в гору. И я принял решение, которое через три года все сочтут самым хитроумным из всего, что мы делали.

Мне стало интересно.

– Правда? И что же это?

– Подожди чуть-чуть. Это нечто грандиозное.

Он улыбнулся и ушел.

На следующей неделе наступили майские праздники, которые здесь называли еще «золотой неделей», так как в это время все в Китае получают неделю отпуска. Я воспользовался свободным временем, чтобы получше изучить Ханчжоу – между прочим, бывшую столицу Китая. Главная ее достопримечательность – Западное озеро – вдохновило многих художников и поэтов. Каждый день люди приходят на его берег целыми семьями или дружескими компаниями, чтобы играть в карты, попивая чай Лун Цзин, только что привезенный из соседних деревень. По вечерам школьники и первокурсники удирают из своих общежитий и домов, сидят подолгу на расставленных вдоль берега озера скамейках и целуются в темноте под ивами.

Проведя семь дней в Ханчжоу без необходимости ходить на работу, я все еще был не прочь отдохнуть подольше. Но когда такая возможность и впрямь представилась, то все оказалось не так уж приятно.

– Портер, пожалуйста, не приходи завтра на работу, – сказал мне по телефону Монсон, глава отдела по работе с персоналом «Алибабы».

– Как? Почему?

– Мы обнаружили, что у одной нашей сотрудницы может быть атипичная пневмония. Так что ты и еще пятнадцать человек завтра могут отдохнуть. Мы сообщим вам, когда можно выйти на работу. Да, и вы все будете «бей джели».

– «Бей джели»? Что это значит?

– Представитель властей придет и запрет вашу дверь снаружи. Они просто хотят быть уверены, что не будет проблем.

Я понял, что меня помещают в карантин.

– Монсон, скажи, у кого из наших сотрудников атипичная пневмония?

– Гм. – он помедлил, очевидно, решая, говорить мне или нет, – это Китти. Китти Сон.

Ох. Китти Сон? Я провел несколько дней, болтая с ней, общаясь с теми же людьми, что и она, стоя рядом с ней у нашего стенда. Я волновался за нее, но и за себя тоже. Если у нее атипичная пневмония, то и я мог заразиться.

На следующее утро я услышал, как снаружи у моей двери что-то сверлили. А затем зазвенели цепочки. Меня заперли.

Я взволнованно позвонил родителям, чтобы сообщить, что я в карантине.

– Пожалуйста, Портер, как только они тебя выпустят, возвращайся домой, – попросила мама, – мне невыносима мысль о том, что мой единственный сын находится в Китае в разгар эпидемии атипичной пневмонии.

Я постарался ее успокоить, сказав, что мне ничего не угрожает. В конце концов, я нормально себя чувствовал. Но в глубине души я все-таки немного нервничал. Оставалось лишь ждать, пока пройдут десять дней, во время которых могли проявиться симптомы болезни.

Мне позвонил представитель местных властей, который объяснил, как будет проходить карантин. Каждый день ко мне станет приходить медсестра в защитной одежде для дезинфекции моей квартиры. Мне дважды в день будут звонить, чтобы узнать, какая у меня температура. Я не могу выходить из квартиры, но могу заказывать любую еду, и ее принесут и оставят рядом с моей дверью. «Не так уж плохо сидеть в карантине», – подумал я. И тут же заказал креветки, капусту-брокколи, рис и ингредиенты для салата.

Через пару дней дела приобрели более серьезный оборот, так как статус Китти изменился с «подозрения на атипичную пневмонию» на «больна атипичной пневмонией». После этого уже не пятнадцать, а четыреста человек из «Алибабы» оказались в карантине, – практически все сотрудники штаб-квартиры в Ханчжоу были заперты у себя дома и не имели возможности приходить на работу. Для того, чтобы сайт продолжал функционировать, четыреста человек отвезли компьютеры к себе домой и начали работать удаленно. Телефонные звонки переводились на их домашние номера, родные и близкие помогали им отвечать.