– Ну, я вроде как бросила Джейсона ради Йена, – сказала Мелисса, избегая взгляда Спенсер. – Я разбила ему сердце.

Спенсер попыталась представить себе, когда это могло произойти. Перед тем как сгорел амбар, она откопала старую тетрадку Мелиссы по математике; в ней лежала записка, из которой следовало, что Мелисса и Джейсон встречаются. Спенсер вспомнила и ту субботу в самом начале шестого класса, когда они с подругами прокрались во двор Эли, чтобы украсть ее кусок флага для «Капсулы времени». В доме ругались двое: Эли кричала: «Прекрати!», а кто-то другой передразнивал ее писклявым голосом. Потом послышался грохот, и Джейсон выбежал из дома. Он остановился на полпути через двор, злобно посмотрев на Йена и Мелиссу, отдыхавших на террасе дома Хастингсов. Мелисса и Йен только-только начали встречаться…

Если у Мелиссы и Джейсона был роман, то наверняка до этого момента. Выходит, Мелисса узнала о существовании тайной близняшки раньше, чем Спенсер и Эли стали подругами.

– И на том спасибо, – сквозь зубы произнесла Спенсер. Снова зазвучала музыка – на этот раз старая песня Энии[11].

– Я дала слово, – сказала Мелисса, так плотно наматывая на руку поводок Руфуса, что едва не остановила кровоток. – Эли должна была тебе рассказать.

– Она этого не сделала.

Мелисса закатила глаза.

– Ну, Эли была та еще сучка.

Спенсер замутило от резкого запаха эвкалиптовой зубной пасты для собак. Ее так и подмывало сказать Мелиссе, что она тоже стерва порядочная. И дело вовсе не в том, что она защищала Джейсона – Мелисса никогда никого не защищала. Нет, Мелисса хранила тайну, потому что это давало ей власть и контроль – так же, как Эли. Сестры Спенсер оказались более похожими, чем она могла предположить. Но Эли и Мелисса были не единственными сестрами Спенсер.

Еще несколько дней назад она мечтала о возможности начать новую жизнь, в которой не будет ни Эли, ни манипуляций, ни лжи или соперничества. Осуществить мечту так и не удалось, но, возможно, судьба припасла для нее кое-что получше.

Не говоря ни слова, Спенсер протянула Мелиссе поводок Беатрис и пулей выскочила из салона.

Когда Спенсер подъехала к новому дому ДиЛаурентисов, она с облегчением заметила, что фургоны телевизионщиков, полицейские машины и баррикады после вчерашней пресс-конференции исчезли. Дом снова выглядел обычно и ничем не выделялся среди соседних особняков, разве что лестницей над гаражом, которая вела в студию Джейсона.

Спенсер вылезла из машины и замерла. Где-то вдалеке урчал снегоуборщик. Три вороны сидели на зеленой электрической распределительной коробке через дорогу. В воздухе пахло пролитым моторным маслом и снегом.

Расправив плечи, она двинулась по мощеной дорожке к дому и позвонила в дверной колокольчик. Изнутри донесся глухой стук. Спенсер переминалась с ноги на ногу, гадая, не совершает ли она ошибку. А вдруг Кортни не знает, что они родственницы, или ей вообще плевать? Одного желания иметь сестру недостаточно, чтобы ее заполучить.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возникла Кортни. Спенсер невольно ахнула.

– Что? – резко спросила Кортни. Ее брови сложились домиком.

– Извини, – выпалила Спенсер. – Просто… ты так похожа…

Перед ней как будто стояла Эли, какой ее помнила Спенсер. Светлые волосы, небрежно разбросанные по плечам, сияющая кожа, сверкающие голубые глаза под бахромой густых длинных ресниц. В голове Спенсер творился настоящий сумбур – девушка выглядела совсем как Эли, но Спенсер не узнавала в ней свою давнюю подругу.

Спенсер замахала руками перед лицом. Ей хотелось закрыть дверь и начать все заново.

– Так в чем дело? – спросила Кортни, прислонившись к косяку. На ее левом носке в красно-белую полоску зияла дырочка.

Спенсер смущенно закусила губу. Боже, даже голос звучит, как у Эли.

– Я хочу поговорить с тобой.

– Круто. – Кортни впустила Спенсер в дом и, повернувшись, направилась к лестнице. На стенах холла висели семейные фотографии ДиЛаурентисов. Спенсер узнала многие из них – они перекочевали из старого дома Эли. Вот фотография семьи на двухэтажном автобусе в Лондоне; черно-белое пляжное фото, сделанное на Багамах; широкоформатный снимок перед вольером с жирафом в филадельфийском зоопарке. Знакомые изображения приобретали новый смысл, пока Спенсер следовала за отсутствующим на фотографиях членом семьи ДиЛаурентисов. Почему Кортни не ездила с семьей на отдых? Неужели была так больна?

Спенсер остановилась перед незнакомой фотографией. Семья позировала на заднем крыльце своего старого дома. Мать, отец, сын и дочь широко и счастливо улыбались, как будто и не было у них никаких тайн. Должно быть, это фото сделано незадолго до исчезновения Эли – на заднем плане, на месте будущей беседки, возвышался бульдозер. У границы участка маячил какой-то силуэт. Похоже, человек. Спенсер подошла ближе и, щурясь, вгляделась в снимок, но так и не смогла разобрать, кто это. Кортни откашлялась, ожидая ее на верхней ступеньке.

– Ты идешь? – спросила она, и Спенсер отпрянула от фотографий, словно ее поймали за шпионажем. Она взбежала вверх по лестнице.

В коридоре второго этажа громоздились коробки, оставшиеся после переезда. Спенсер впилась пальцами в ладонь, когда увидела надпись на одной из них: «Эли – хоккей на траве». Кортни обогнула фиолетовый пылесос Dyson и толкнула дверь в конце коридора.

– Сюда.

Когда Спенсер увидела комнату, у нее возникло чувство, будто она перенеслась назад во времени. Она тотчас узнала ярко-розовое покрывало – сама помогала Эли выбрать его в универмаге Saks. До боли знакомой оказалась и большая черная табличка с названием станции метро «Рокфеллеровский центр», которую купили родители Эли в антикварном магазине в Сохо. Но самым памятным было декоративное зеркало в виде номерного знака над столом-бюро. Спенсер подарила его Эли на тринадцатый день рождения.

Ее окружали сплошь вещи Эли. Неужели у Кортни нет ничего своего?

Кортни плюхнулась на кровать.

– О чем ты хотела поговорить?

Спенсер утонула в мягком кресле, обитом тканью с рисунком «бута», и поправила защитную обшивку на подлокотниках, чтобы узоры совпадали. Разговор предстоял деликатный, и она не могла вот так запросто, без предупреждения, высказать свои мысли – особенно тому, кто всю жизнь борется с загадочной болезнью. Возможно, она поторопилась, и это плохая идея. Может, ей лучше встать и уйти. Или…

– Дай-ка угадаю. – Кортни подцепила выбившуюся ниточку на покрывале. – Ты хочешь поговорить о романе. – Кортни пожала плечами. – Твоего отца. И моей матери.

Спенсер ахнула:

– Ты знаешь?

– Я всегда знала.