Вандер раскалил лезвие меча в горне докрасна и остудил его на воздухе. Затем снова нагрел меч, но уже до более высокой температуры и обстучал маленьким молоточком. Когда сталь поостыла немного – взял молоток побольше и обстучал им. Так проделал несколько раз. И напоследок, накалив лезвие добела, обтер его торцами сложенных вместе пластинок люцидиевой руды.

– Зачем это ты делаешь? – поинтересовался Звяга.

– Клинок так крепче будет, – ответил Вандер, раздувая горн и помещая в него меч. – Частички люцидия сцементируют поверхность и повысят прочность.

– И где ты всему этому научился?

– Учителя хорошие были, – неопределенно ответил Вандер и быстро сунул раскаленный клинок в бочку с водой.

Вода вспенилась и забурлила. Убедившись, что лезвие меча достаточно остыло, Вандер не торопясь обработал его на точильном круге.

– У тебя есть, во что завернуть меч? – Обратился он к Звяге. Тот порылся в сундуке и подал чистую тряпицу.

Вандер завернул меч, поблагодарил кузнеца и отправился на рыночную площадь.

– Послушай, дружище, – обратился он к Жуку, – не найдется у тебя, случаем, мягкого точильного камня?

Жук почесал макушку и на какое-то время скрылся в сарае, где хранил всякую всячину, предназначенную для продажи. А когда вышел, то в руке у него был голубоватый камень размером с полкирпича.

– Получай свой камень! С тебя пять кусков. И что у тебя за меч…

– Хват подарил испорченный Звягой турнирный меч.

– А-а…

Все оставшееся время до вечера Вандер сидел у порога своей хижины и точил, полировал меч. Время от времени он обтирал лезвие тряпкой и любовался своим отражением в нем. При этом Вандер с такой любовью в голосе беседовал с клинком, словно перед ним была не бездушная холодная сталь, а разумное существо. В эти моменты ему вспоминался теург-наставник:

– Запомни, о Лану, даже казалось бы бездушный камень имеет душу. И душа эта так же отзывается на проявление любви, как и всякая другая. Например, крепчайший кварц становится пластичным в руках любящего сердца.

Существует такое выражение – вложить душу. Древние оружейники как никто лучше знали в этом толк. В настоящее время это искусство безвозвратно утеряно. Но я научу тебя ему. Вложить душу – означает своей волей проявить и усилить душу предмета, в данном случае меча. Усилить настолько, что эта душа станет полуразумной сущностью, полностью подвластной своему хозяину, как верный пес.

Он будет радоваться и тосковать, как всякое живое существо. Находясь рядом с хозяином, будет своим блеском и зеркальностью обозначать свою радость, а оставшись надолго наедине с самим собой, потускнеет и подернется чернотой. Почувствовав обездоленность, может заржаветь, хотя до этого никакая кислота не могла взять его.

Такой меч не нуждается в заточке, ибо основная функция его – оставаться острым – будет выполняться им безукоризненно.

Ты, видимо, замечал на лезвиях клинков, о Лану, искуснейшие узоры, выполненные оружейными мастерами, которые утверждают, что копируют узоры более древнего оружия. Скажу тебе, что древние мастера, которые знали толк в оружии, никогда не наносили на его лезвие узоры. Эти узоры проявлялись сами. Они были тем же самым, что и узоры на твоих ладонях и поверхности мозга. Это был признак проявления души оружия…

Конечно, этому турнирному мечу до живого клинка древних мастеров было далеко. Но душу в него Вандер вложил, это точно! Так что добрый должен получиться меч!

Вечерело. Приближалось время состязаний. Вандер бережно завернул клинок в кусок ткани, спрятал в сундук и пошел к арене. Хват уже поджидал его.

– Ну как твой меч? Что-нибудь получилось? – полюбопытствовал он.

– Целый день провозился.

– И?

– Получается…

– Завтра покажешь? – спросил Хват и, получив утвердительный ответ, продолжил: – А пока держи этот, турнирный!

Вандер взял меч, повертел его в руках, определяя центровку.

– Хочу напомнить, – говорил Хват, – дерешься с Хасаном. Боец он хороший. Силен, агрессивен и броня… Ну, пошли, будем начинать. И запомни: я на тебя поставил.

Хасан ждал на арене, встав в боевую стойку. Он был одет в точно такой же желто-коричневый балахон из магической ткани, как и страж Аль-Галима. На ногах мокасины из мягкой кожи, вязаные чулки. Еще два наплечника с шипами.

Вандер остановился в двух-трех шагах от противника, расслабил мышцы, отвел руку с мечом назад. Сделал все так, как когда-то давным-давно учил его мастер оружейного боя Тио-Чан.

– Никогда не знаешь наперед, – говорил он, – как поведет себя противник, поэтому ты должен быть всегда готов отразить любое его действие. А раз не знаешь, с какой стороны он тебя ударит, то глупо группировать в ожидании какие-либо мышцы.

Если ты сгруппировал одни мышцы, а для отражения его атаки тебе нужны другие? Чтобы расслабить одни и напрячь другие, нужно дополнительное время – будет уже не одно, а два действия. Это означает потерю времени, которого как раз может и не хватить. Поэтому лучше вообще никак не группироваться, а, расслабив мышцы, полностью отдаться воле своего безличного «я».

Хасан резким сильным взмахом от ноги ударил слева направо и вверх. Вандер, верный своей манере, не стал парировать удар, а лишь немного отклонился назад. Острие меча со свистом рассекло воздух буквально в ладони от его груди, взметнулось вверх. Достигнув максимальной точки взлета, на мгновение замерло. Хасан, умело используя достигнутое равновесие, ударил сверху вниз, делая при этом одновременно шаг вперед. Вандер и на этот раз уклонился, шагнув вправо, с поворотом нанес удар по неожиданно открывшемуся боку противника.

Хасан сразу понял свою ошибку, когда лезвие меча Вандера коснулось его. Оставалось только уповать на защитные свойства магической брони. Он был один из немногих, кто действительно искренне верил в Спящего. И один из тех еще более немногих, кто действительно получал от него силу, большую, чем может представить себе смертный.

Не отличаясь массивным телосложением, Хасан тем не менее не уступал в силе большинству стражников Старой крепости. Правда, за свою силу ему приходится расплачиваться ловкостью, но это не имело, по мнению Хасана, никакого значения. Ибо он хорошо управлялся с клинком – редкий его удар не достигал цели. Но не в бою с этим колонистом.

Прежде чем лезвие меча коснулось бока болотного стража, Вандер, скорее. почувствовал, нежели увидел, как сотни маленьких молний вонзились в приближающийся металл, гася силу удара, и заструились холодом по коже, огрубляя ее, делая менее чувствительной к боли.

То, что Хасан легко перенес сильный удар, для Вандера не было неожиданностью. Вандер проверял качество наслоения магического заряда на магическую ткань. И нужно было признать, это было выполнено профессионально. Если учесть, что магический заряд поддерживал выносливость и напитывал силой, то бой мог затянуться надолго, но учитывая, что заряд одновременно сковывал движение, то шансы закончить бой очень быстро были велики. Особенно если принять во внимание, что две попытки Хасана достать противника мечом не увенчались успехом.