Она удивилась: «На углу. А что? С тобой все в порядке?» Я сказала, что мне надо поговорить с ней, и попросила остановиться на ближайшей заправке.

Я тормознула рядом с ее машиной и подошла к ней. Она вылезла и спросила: «Что случилось?» Я объяснила: «Хочу извиниться за то, что я сказала и… и… за то, чего не сказала. Когда ты со мной поделилась, как тебе хотелось бы стать многодетной и как грустно, что этого уже не случится, я не вошла в твое положение. Мне правда очень жаль. Я хочу тебя понять, хочу побыть с тобой. Можно я попробую еще раз?»

Мне повезло. Она была храбрым человеком. Она заплакала и сказала: «Да, ты сказала неприятную вещь. Я сильно расстроилась. Мне очень тяжело». Я тоже заплакала. Мы немного поговорили об этом и обнялись. Она поблагодарила меня за то, что я решила вернуться, а я сказала ей спасибо за то, что она приняла мои извинения и, что не менее важно, дала мне попробовать еще раз выслушать ее. Чтобы делиться своими чувствами, нужна немалая храбрость. А если приходится делать это дважды, требуется еще больше храбрости, особенно если в первый раз вам не дали выговориться.

Позже, поразмыслив над этим случаем, я поняла, что произошло: когда подруга начала говорить со мной о том, что у нее не будет больше детей, я мгновенно почувствовала в ее голосе печаль, и это напугало меня. По сути, я запретила себе сопереживать. Я могла вынести злость, страх, может быть, даже стыд. Но не печаль. В тот момент я жила в сильном стрессе и тревоге, потому что мне нужно было в ближайшее время сдать книгу. У меня в то время была и своя печаль: мне предстояло выйти на работу и оставить дома ребенка. Я пропустила ее рассказ сквозь собственные эмоции. Другими словами, загромоздила своими проблемами дорогу к сочувствию. Бывает, что мы упускаем возможность проявить эмпатию. Специалисты в области душевного здоровья называют это «ошибками эмпатии». Бывает и так, что люди, находящиеся рядом с нами, не могут дать то, что нам нужно. Если такое случается изредка и если мы даем себе труд исправлять ошибки эмпатии, большинство наших связей переживают их и даже становятся крепче. Но если такие ошибки происходят постоянно, отношения, скорее всего, будут прерваны. В особенности – если нас то и дело тянет размышлять и оправдываться по поводу того, что мы не проявляем к человеку эмпатии или он не проявляет ее по отношению к нам.

Я могла бы легко сказать себе: «Все-таки правильно, что она услышала мое мнение. Она хочет еще одного младенца прямо сейчас – сумасшедшая. Жаль, что это ее так задело, но кто-то должен был ей это сказать». А подруга могла бы ответить мне на мою просьбу об извинениях так: «Да ладно. Ничего страшного. Все в порядке». Развивать эмпатию – непростое дело. Стыд – многосторонняя проблема и требует комплексного решения. Каждый из четырех атрибутов эмпатии требует от нас знать самих себя, действовать искренне и взаимодействовать с умом и сердцем другого человека. Акт эмпатии помогает стать устойчивее к стыду, стирает страх и разобщенность.

Связь с кем-либо для женщины означает поддержку друг друга, разделение переживаний, приятие, принадлежность общему целому. На иллюстрации (стр. 82) можно видеть, что люди и группы людей, которые в одной области усиливают ожидания общества, приводящие к стыду, в другой области являются ценным источником выстраивания отношений. Наши отношения – это нити. Мы можем плести из них паутины, в которых люди будут запутываться, а можем ткать одеяла заботы и поддержки. Это наш выбор. Например, кто-то из наших коллег умеет замечательно сглаживать потенциально стыдные ситуации, связанные с профессиональной деятельностью, но при этом поддерживать стереотипы или отпускать замечания, вызывающие стыд в других областях жизни, например в отношении материнства или сексуальной ориентации.

Исследователи и активисты Лоррэн Гутьеррес и Эдит Анне Льюис создали концепцию связи [16]. Эта концепция учитывает способность связи противостоять утверждениям, ожиданиям и стереотипам, из которых соткана паутина стыда. Они пишут: «Связь служит двум целям: развитию сети социальной поддержки и созданию силы путем взаимодействия. Соприкосновение с другими людьми в одних и тех же ситуациях дает человеку возможность получать и оказывать помощь, учиться новым умениям путем моделирования ролей, вырабатывать стратегии для сопротивления возможному давлению коллектива и взращивать потенциал для будущих действий».

Когда мы развиваем и практикуем эмпатию, храбрость и сочувствие, мы переходим от разобщенности к включенности, связи. Это дает нам необходимую свободу любить то, что мы ценим, а не запутываться в чужих ожиданиях. Начинать практиковать эмпатию надо с самой важной из своих связей – той, которая существует у нас с собственным «я». Об эмпатии к себе я буду говорить в главе 9, но хочу упомянуть о ней и здесь. Важно понять, что мы не можем быть эмпатичными к другим, если не практикуем эмпатию по отношению к себе.

Если, например, мы жестоко судим себя и не можем или не хотим признать свои собственные эмоции, нам будет трудно и в отношениях с другими. Если мы, совершая ошибку, говорим себе: «Я тупица, я ничего не могу сделать как следует», мы с большей вероятностью подумаем то же самое о нашем ребенке или муже, когда ошибутся они (даже если вслух и не скажем). Эмпатия и связь требуют от нас, чтобы мы знали и принимали себя, только так можно научиться знать и принимать других.

В разговоре мы часто путаем эмпатию с жалостью. Однако в интервью женщины предельно внятно объясняли различие между ними. Когда они говорили о своей способности преодолевать стыд, они четко указывали на эмпатию: нужно поделиться чувствами с тем, кто сможет их понять и правильно к ним отнестись. Напротив, женщины использовали такие слова, как «ненавижу», «презираю» и «не выношу», когда речь шла о том, кто хочет вызвать к себе жалость или напрашивается на нее. Поиск эмпатии вызван необходимостью знать, что мы не одни. Нам нужно знать, что другие испытали те же чувства и что наши переживания не помешают нам быть принятыми и одобренными. Эмпатия помогает нам развить устойчивость к стыду. А жалость может даже усиливать стыд.

Чтобы проиллюстрировать различия между жалостью и эмпатией, вернемся к истории с печеньем. Примерно через неделю после моего разговора с Дон мы со Стивом обедали с друзьями, которым прекрасно удавалось сочетать работу с семьей. За обедом они рассказали историю о родителях, которые имели нахальство принести в класс на день рождения их семилетнего сына приторные сласти из супермаркета в полиэтиленовом пакете.

Конечно, я-то оказалась еще нахальнее: я вообще присвоила себе чужое печенье. Поэтому я сказала в ответ: «Ну, когда я вообще вспоминаю про угощения, то, конечно, покупаю их в магазине – у меня редко выдается время что-нибудь испечь». Они с лицемерным дружелюбием опустили глаза, как будто думали: «Гм, так и запишем».