— Куда мы направимся?

— Вчера, когда мы ехали, я рассказывал мальчику о булочной «Юникорн-мейден». Я даже показал ему, где она находится, а он сказал, что готов отдать все, чтобы посмотреть на крендели и кокосовые пирожные. У меня такое предчувствие, что он мог пойти туда. Хотя совершенно не понимаю, с какой стати мне беспокоиться о том, чтобы спасти его? Клянусь, у меня до сих пор гудит голова от этого маленького бесенка.

— Он не собирался бить вас, Саймон. — Калли почувствовала, как жар обжег ей щеки. — Даю вам слово, это была чистая случайность.

Но Саймон бросил на нее насмешливый взгляд, говоривший, что он не верит ни единому ее слову, и всю дорогу до булочной Калли молчала.

Джейми не должен был убегать от нее, он никогда не делал подобных глупостей, и она не могла представить себе, что на него нашло. И для мальчика было бы лучше, если бы с ним произошла какая-нибудь маленькая неприятная случайность, потому что иначе Калли собиралась вытрясти из него всю душу.

Им не потребовалось много времени, чтобы вернуться на тот угол, где исчез Джейми. Саймон провел их на несколько ярдов дальше к небольшой булочной, из которой в тот момент выходила старушка, неся корзину с хлебом.

Когда они подъехали ближе, Калли увидела белку, о которой говорил Саймон, узнала личико малыша, выглядывающего в окно и всматривающегося в проходящих мимо, и заметила, каким ликованием засветились его огромные голубые глаза, когда он увидел сестру. Джейми, несомненно, был так же рад видеть Калли, как и она его.

— О святая Дева Мария! — прошептала Калли.

С несказанным облегчением она соскользнула с лошади и побежала в магазин к брату. Он все время был совсем рядом, но без помощи мужчин ей никогда бы не пришло в голову искать его здесь.

— Маленький поросенок, — прошептала она, обнимая мальчика, и у нее по щекам снова потекли слезы. — Ты меня напугал.

— Прости меня, Калли. — Он отстранился и показал ей медовый хлеб, который держал в руке. — Я подумал, что перед путешествием нам нужно хоть что-нибудь поесть. Мы весь день ничего не ели.

— Я лучше умру от голода, чем потеряю тебя. — Дрожащей рукой она взяла у Джейми хлеб.

— Прости, Калли, я не хотел тебя пугать, просто я был ужасно голоден.

Глядя на воссоединение брата и сестры, на их любовь друг к другу, Син тяжело сглотнул.

— Я хотел купить пряничного лебедя, о котором вы мне говорили, но жена булочника сказала, что на него у меня не хватает денег, — сообщил Джейми Саймону и оглянулся на сестру. — Тебе ведь тоже нравятся пряники.

Пока Калли целовала брата в щеку и проверяла, все ли с ним в порядке, Син заплатил за пряничного лебедя, чтобы угостить маленького негодника.

— Благодарю вас за доброту. — Калли взглянула на лорда Сина, когда он протянул ее брату купленное лакомство, и по выражению на лице рыцаря поняла, что ее слова привели его в ужасное замешательство.

Когда они вышли из булочной, чтобы направиться обратно в замок, Калли осознала, что ей не суждено добраться до дома, во всяком случае, одной, и думать иначе — значит обманывать себя. А самое плохое — что она чуть не потеряла человека, который больше всего значил для нее в этом мире.

О святые, а если бы они не нашли Джейми? Что, если бы он покалечился, или его похитили бы, или…

Это была бы исключительно ее вина. Калли закрыла глаза от пронзившей ее боли. Меньше всего ей хотелось сообщить Морне, что она недоглядела за Джейми и с ним приключилось что-то плохое. Для несчастной женщины, которая была матерью и для нее, это означало бы смерть. Нет, она больше не допустит ничего, угрожающего безопасности мальчика.

Так что же тогда ей делать?

Мысли Калли снова вернулись к мужчине, который должен был стать ее мужем. Может ли она доверять ему?

Для англичанина он был достаточно разумен, как и Саймон.

Быть может, если бы она позволила им поехать к ней домой, люди ее клана поняли бы, что не все англичане негодяи. Быть может, им удалось бы склонить англичан на свою сторону…

«Что с тобой? Ты лишилась рассудка? Спустись с облаков на землю, девочка, где тебе положено быть. Нет ни малейшего шанса, что Макнили когда-нибудь примут англичанина в свою среду».

Несомненно, это безнадежно, но другого выхода Калли не видела. Если она выйдет замуж за Сина, они с Джейми смогут благополучно вернуться домой.

Нравится это Калли или нет, но ей придется подчиниться королю и верить, что Господь на небесах знает, что для нее лучше, и не оставит ее. Безусловно, это его воля, а иначе ей и Джейми повезло бы и сейчас они уже были бы на пути домой. Этот день явился предзнаменованием, а Калли всей душой верила в предзнаменования.

Завтра Син может стать ее мужем.

Она наблюдала, как Син садится на лошадь. Грациозно поднявшись в седло, как прирожденный воин, он гордо сел на спину лошади, и его длинные волосы блестели при свете дня. Красивый и сильный, он представлял собой изумительное зрелище. О таких мужчинах женщины мечтают по ночам и надеются хотя бы однажды увидеть в жизни.

И он может принадлежать ей…

Рука, которую Син протянул Калли, была одновременно сильной и нежной. Возможно, он был не самым подходящим для нее мужем, но в нем были доброта и честность.

Если бы только в нем текла шотландская кровь.

Ведь существовали и другие мужчины, которые подходили ей гораздо меньше, но за которых ее могли заставить выйти замуж.

— Милорд, — обратилась она к Сину, когда он усадил ее на лошадь впереди себя, — что вы сделаете с моим народом, когда привезете меня домой?

Ее вопрос заставил Сина стиснуть зубы. От одной мысли о возвращении в Шотландию ему становилось плохо. Если бы это зависело только от него самого, он никогда бы не вернулся туда.

Конечно, там у него оставались братья, и, пока он будет там с ней, он непременно повидается с ними. Только ради братьев он мог примириться с мыслью покинуть Англию.

— Я обеспечу мир, который необходим Генриху, — наконец ответил ей Син, наблюдая за тем, как бережно Саймон усаживает Джейми на свою лошадь. — Пока ваши люди будут воздерживаться он нападения на его подданных, я ничего не стану предпринимать. — При этом он не сказал ей, что собирается разыскать некоего Рейдера и положить конец выходкам этого человека, а потом как можно скорее избавиться от уз брака.

Лошади шли галопом, и под цоканье их копыт по булыжной мостовой Сину думалось привычно, но тревожно.

И когда мысль о женитьбе пронеслась у него в мозгу, он осознал, что впереди него сидит женщина… и ощутил исходящий от нее аромат. Ее теплота и мягкость были целительным бальзамом, который мог успокоить его душу. Син никогда не сажал женщину на лошадь впереди себя и не держал ее за талию.

Он презрительно улыбнулся. Успокоение необходимо только слабоумным и глупцам. Ему оно не нужно, и Син был совершенно уверен, что не желает его.