Светлая природа не определяет личность. Порою даже даэвы света были не столь непорочны, как хотелось бы. Об этом не принято было говорить, многие предпочитали просто забывать, я не уверена, но похоже, даже записи в хрониках искажались.

— Власть правящих династий как никогда слаба. Зато влияние светлых орденов крайне возросло.

— И новый раскол в этом только помогает?

— Именно, — подтвердил Моран и замолчал.

Когда я подняла голову, то замерла. Серые глаза, яркие и живые, словно огни звезд, смотрели на меня. Настойчиво и испытующе. От былой веселости не осталось и следа.

Мы просто смотрели друг на друга, пока Люций вновь не рассмеялся.

— Это тело… Оно совсем не предназначено для тебя.

— Да, оно слабое.

— Я не об этом, — глубоким голосом вставил он.

— Слезь с моей кровати, — сурово приказала я. — Запачкаешь.

— Попробуешь заставить меня?

— Не говори чуши. Сейчас мы не соперники. И я понимаю, что ты пытаешься сказать. Насчет моего ордена. Но ты забываешь, кого винят в открытии раскола. Дыма без огня не бывает. — Я посмотрела на него, ожидая, что он развеет мои сомнения. Но нет, Моран молчал. Мне стало не по себе. — Это ведь правда… Правда, что прошло двадцать семь лет?

В горле пересохло. И я не знала, почему спрашиваю это у Люция, будто других доказательств не хватало.

— Правда, Сара.

В его голосе я услышала еще больше горечи, чем звучало в моем. Или я просто не могла разобраться в чужих эмоциях без своего дара. Впервые мне приходилось гадать, а не знать наверняка.

— Можешь отдать часть своей печали мне. — Див вдруг протянул ко мне раскрытую ладонь, серебряные наручи сверкнули в свете ламп. — Я позволю к себе прикоснуться. Используй эту возможность. Ну же, Сара. Я не разозлюсь, даже если ты снова заставишь меня плакать.

В голове всколыхнулось воспоминание — нечеткое, но все же яркое.

Снова… Да, я уже влияла на него.

Перед глазами предстало лицо Морана и слезы, стекающие по его щекам к подбородку, чтобы потом сорваться вниз. Тоска и скорбь. Моя собственная печаль стала реальней, перейдя к нему. Я пожалела о том, что сотворила тогда, — мой дар нельзя так использовать. Нельзя играть чужими эмоциями.

Все присутствующие в тот момент таращились на нас, а я просто сбежала. Не могла вынести рядом с дивом ни секунды.

Теперь же я долго смотрела на него и на его руку. В этот раз, если бы я даже желала поделиться своими чувствами, то не смогла бы.

— Убери. Ты ведь понял, что я не могу.

— Догадался, — признал див. — Просто решил узнать наверняка.

— Годы тебя не изменили, Моран. — Мой взгляд вновь опустился на Туманный, пальцы прикоснулись к лезвию. — Почему тебе приписывают мое убийство?

— Убийство? Они ошибаются, — непоколебимо произнес он. — Ты меня спасла.

Я вновь замерла.

— От чего?

— От самого себя.

Люций так часто подшучивал надо мной в прошлом, что я совсем не восприняла его слова всерьез. Он уже говорил нечто подобное, и не раз.

— То, как ты уходишь от ответов, впечатляет, — заметила я и сразу же продолжила: — Скажи, что ты будешь делать, когда за мной явится брат? Ты не сможешь удерживать меня здесь вечно.

Моран некоторое время молчал, потом поднялся с моей кровати. От яблока, что он держал, не осталось и следа. Его рука исчезла в кармане, а вскоре он вытащил флакон из голубого граненого стекла и перекинул мне.

— Опиум, — пояснил он, когда вещица оказалась в моих руках. — Рассчитай перед сном правильную дозу, все же пока ты в теле обычного человека.

Внутри проглядывались крупицы мелкого порошка.

Я сжала в ладони бутылек, чувствуя пальцами прохладу стекла.

— Хорошо. Постараюсь, — кивнула я.

Опиум позволял добиться более глубокого сна, сорваться в мир грез. У людей он бесконтрольный, но даэвы способны им управлять. Моран желал, чтобы я сама докопалась до своих воспоминаний.

— В моей памяти слишком много темных пятен. Что именно я должна увидеть?

Люций замер на пороге.

— Ответ «все» подойдет?

— Значит, тебе нечего скрывать?

— Конечно есть. Все же столько лет прошло. Очень многое тебе не понравится, поэтому я пока предпочту промолчать, — беспечно заявил он.

— Но ты даешь мне опиум, уверенный, что то, что я вспомню, будет тебе на пользу.

Люций улыбнулся, его рука неспешно легла на дверную ручку.

— Скоро тебе принесут ужин. Хорошенько отдохни.

— Люций…

— Да? — Див обернулся.

— Где у вас хранятся хроники?

— На этаж выше. В башне. Найдешь сама? — Его улыбка стала хитрой.

— Разберусь.

Кивнув, Моран покинул спальню.

— Сколько загадок. Будто паутина, — прошептала я себе под нос. — Искусно сплетенная паутина.

К сожалению, ответов от Люция я так и не получила. Но время терпело. Глупо было ожидать, что я наверстаю все прошедшее за четверть века всего лишь за сутки.

Все, что происходило сейчас со мной, казалось иллюзорным, словно один из сомниумов внушал мне выдуманную реальность.

Взяв кинжал, я провела лезвием по ладони. Сталь оказалась великолепно наточенной, острая боль ударила в голову. Красная влага скатилась к краю ладони, а я поспешно прижала к руке тканую салфетку, что накрывала тумбочку у стола. Еще немного — и запачкала бы простыни.

Боль. Она точно лекарство. Во сне ее никогда не почувствуешь, ведь она лучше любого другого средства позволяла вырваться из оков сновидений.

Больше не теряя времени, я поднялась и проведала Майю. Та лежала животом на постели, согнув ноги и болтая ступнями в воздухе. Чувствовала девушка себя более чем сносно. Хотя и бодрствовала из последних сил.

— В ближайшие пару дней я буду медитировать, поэтому не смогу часто тебя проведывать. Возможно, это поможет нам вернуться в свои тела, — сказала я, подходя к окну и посматривая наружу.

Это место было чем-то вроде укрепленного города, неподалеку от нашей крепости виднелись дома, в которых, судя по всему, жили обычные люди. Но в глаза бросалось еще одно высокое здание. На самой верхней его точке развивался флаг с красным цветком смерти на белом фоне. Лепестки ликориса, словно кровь на свежевыпавшем снеге, расцветали на ткани.

Этот орден… Почему они здесь?

Сразу два на одной территории. Что здесь творится?

У даэвов тени, в отличие от светлых, имелась довольно четкая иерархия. Как светлые, они проводили совет, где присутствовали все представители их орденов, но итоговое решение все же выносил лишь один. Раньше это был глава Северного ордена, который, помимо прочего, нередко выступал советником короля Акракса.