Невероятно, но факт: директора гастронома посадили на пятнадцать лет за хищение социалистической собственности в особо крупных размерах в 1985-м году. Об этом случае даже в телепередаче «Прожектор перестройки» по Центральному телевидению трубили. Наверное, кому-то чего-то там, наверху, типа колбасы не довесил.

А колоссальных размеров подвал, обеспеченный всеми мыслимыми и немыслимыми коммуникациями, включая автономное энергоснабжение, систему кондиционирования воздуха и телефонную подстанцию, присмотрели себе новые люди.

Приблизившись к подпольному клубу, Лютый первым делом поймал себя на мысли, что он мало вяжется с определением подпольный. Ну разве что под полом первого этажа административного здания находится.

Клепа, объясняя другу, где располагается «Амальгама», тысячу раз повторил, что место это очень опасное, потому что там творятся темные дела, короче говоря, криминал чистой воды. Не похоже что-то. Олег решил издали понаблюдать за клубом.

Неподалеку от бронированных дверей, ведущих в полуподвал, стоит штук двадцать роскошных иномарок — от «мерседеса» до «Ламборджини». Рядом с ними прохаживается охрана — широкоплечие стриженые бугаи с выпирающими из-под пиджаков кобурами и рациями в руках. Саму автостоянку заливает ярким светом десяток прожекторов. У входа то и дело появляются вызывающе одетые девицы и исчезают за дверями.

По периметру клуба расставлена охрана. Парни отслеживают обстановку, вычисляя случайных людей, забредших сюда по недоразумению. Таких жестко и бесцеремонно отгоняют прочь, иногда — применяя силу.

Вот подъехал милицейский патрульный УАЗ. Из него вышли двое сержантов. Они покурили, дождались, когда из клуба к ним выйдет кто-нибудь из начальства — это был седовласый мужчина в сером костюме. При его появлении охранники вытянулись по стойке смирно. Не трудно догадаться, что тип в сером пиджаке — начальник службы безопасности заведения. Он спокойно подошел к ментам, о чем-то поговорил с ними накоротке, после чего они мирно погрузились в свой УАЗ и укатили прочь.

Лютый решил, что пора войти внутрь и решительно направился ко входу. Над дверью он заметил маленький глазок видеокамеры наружного наблюдения. Значит, внутри сидит оператор, отслеживающий прибывающих в клуб гостей. Да, не по-детски все организовано, солидно и круто.

— Эй, парень, — преградил ему путь молодой блондинистый охранник. — Ты к кому, чучело? — Он с неприязнью разглядывал костюм Олега, сидевший на нем, как на корове седло.

Костюм Лютаев занял у Клепы, который был раза в два его легче и на полголовы ниже.

— Пройти дай, — мрачно посмотрел на него Лютаев. — Меня пригласили.

— Кто пригласил? — охранник и не думал открывать Олегу дверь.

— Тебе не все равно?

— А ну, вали по-хорошему, — посоветовал парень и сделал шаг вперед. — Давай, давай, топай отсюда.

Олег почувствовал, что назревает драка, но и не подумал отступать. Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возник тот самый лысый браток, который сегодня утром подкатил к нему возле общежития на джипе «паджеро».

— Спокойно, пацаны! Не пылите. Этот фуцин — к шефу, — сказал он охраннику, указывая на Олега. — Проходи, родной! — с иронией обратился он к гостю. — Заждались тебя, измаялись просто! Без тебя все разваливается.

Браток пропустил Олега вперед, а сам пошел следом, немного приотстав. Внутри «Амальгама» выглядела как притон из американского кино про гангстеров времен сухого закона. Приглушенный свет, дубовые панели на стенах, ковры красных тонов на полу, ненавязчивая тихая музыка, девочки-официантки — в белых и черных туфельках на высоких каблуках, белых же и черных чулках на широких ажурных резинках, и в крохотных, скупо скроенных фартучках с оборками, надетых прямо на голое тело. Одежды — минимум, зато у каждой на голове сверкающая стразами заколка-корона, а на шее — галстук-бабочка. Лютаев обалдело озирался по сторонам. Такого видеть ему еще не приходилось.

В большом зале, который они пересекали, были расставлены по кругу столики, за которыми отрывалась по полной солидно одетая публика. Почти никто не ел, хотя столики были буквально завалены деликатесами и бутылками с алкоголем. Все смотрели на танцовщиц, исполняющих стриптиз на подиуме в самом центре зала. Стриптизерки сменяли друг друга в быстром темпе через каждые полминуты.

Сначала появлялась длинноволосая блондинка, высокая и стройная, с маленькой грудью и по-мальчишечьи узкими бедрами. За ней выходила грудастая брюнетка с пышными формами в боевой раскраске вамп-вумен. Черноволосую артистку сменяла рыжая, как огонь, девица с огромными и пухлыми губами, жадно облизывающая блестящий металлический шест и выставляющая напоказ прелести. В конце концов, все три грации слились в эротическом танце, искусно имитируя лесбийскую любовь.

По залу прокатился многоголосый вздох, даже не вздох, а стон одобрения. Подвыпившие мужчины громко зааплодировали. На подиум полетели фиолетовые двадцатипятирублевки.

— Не может быть! — невольно вырвалось у Лютаева.

Нет, стриптизерки, конечно, его потрясли, но этот возглас относился совсем к другой особе. За барной стойкой он вдруг увидел знакомое лицо. И остановился посреди зала: это была темноволосая девушка с тонкими и правильными чертами, губы чуть подкрашены розовой помадой, длинные узкие зеленые глаза и родинка — справа над верхней губой. Наверное, вот эта самая родинка и привлекла внимание Лютого.

Где же он раньше мог видеть эту специалистку по мудреным коктейлям? Кажется, в дембельском альбоме Джоконды! Точно, она на жену похожа Чугуна, которую тот, уходя в армию, нарочно оставил целкой, чтобы никому не давала, пока он служит. Короче, поставил на счетчик…

Афганистан. Перевал Гиндукуш.

Июль 1988 года.

Оставшийся отрезок пути парни идут молча, машинально переставляя ноги. Тропа ведет в горы. Эта территория закреплена за их ротой, поэтому они знают рельеф местности и тропы не хуже туземцев.

Лютый размеренно шагает первым, задавая темп. Все обвешаны оружием — своим и трофейным. Позади под острым углом поднимается к небу черный, как в крематории, столб дыма. Перед уходом Лютаев дал команду завалить трупы тюками и поджечь трофейный мак. По местным верованиям моджахеды, павшие в бою с каферами, отправляются прямиком в рай, вот пускай и попадут туда хорошо обкуренными.

Кругом стоит гулкая тишина, только иногда из-под кроссовок с шорохом осыпаются мелкие камешки. Это враждебное безмолвие начинает беспокоить Лютаева.

— Джокер, видел, как я его уделал? — он ждет, пока Джоконда поравняется с ним, и толкает его в плечо.

— Лютый… — Руслан на миг останавливается и в упор смотрит на него. — Ты ведь мог просто пристрелить его… Зачем — так?

— Какая разница, как я убил врага? — Лютаев презрительно сплевывает в сторону.

— Есть разница, — уверенно говорит Джоконда. — Мы не моджахеды, понимаешь, мы европейцы. Есть вещи, которые цивилизованный человек делать не имеет права.