— Заткнись! — прошипел я. — Чья бы корова мычала! Не я, знаешь ли, по часу вечером в душе торчу, постанывая! Кстати, куда опять подевалась моя футболка? Не ври, что у тебя своих нет, в сумке их аж семь штук!

— В стирку… эм… кинул. Ладно, я тебя понял, — моментально перевёл тему Ванька. — Значит, змеи тебе не нравятся…

* * * * *

Проснулась я в шесть утра и с удивлением обнаружила, что Ваньки в кровати нет. Сходила в туалет, заглянула в душ, спустилась в кухню — нет, и всё. Как нет и раздолбанной тачки во дворе.

Ну и хрен с тобой. Дела, вероятно. Вернулась в свою кроватку досыпать. В кои-то веки за эти сумасшедшие несколько дней одна, как сыч. Никто под боком не отирается.

Проснулась я от двух странных фактов. В лицо мне ярко светило солнце, а значит, на дворе день, а во-вторых, что-то приятно шевелилось под одеялом, щекоча ноги. Спросонья я не поняла, что именно. Предположила, что Ирка опять прикормила бездомного кота, а тот принялся искать себе подходящий «теплый домик». Такое частенько бывало. Уличные зверюги в этом плане без комплексов.

Однако вскоре я с ужасом обнаружила, что ни фига это не кот, а какая-то холодная чешуйчатая дрянь. Мой истеричный крик было слышно, наверное, на всю округу. А вы бы не заорали, обнаружив в своей постели настоящую змею?

Ванька, спокойно сидящий в кресле, с явным недоумением наблюдал за моей бурной реакцией.

— Чего ты так разоралась? — удивился он. — Обычный уж. Кстати, он ещё маленький. Безобидный. Они вообще очень умные и сообразительные существа. И полезные. Давай я тебе его покажу поближе…

— Твою ж мать!!! — зарычала я, натягивая штаны. — Беги, падла!!! Я тебя сейчас просто изнасилую, отвечаю!!! Ты перешёл все границы!!!

Ванька, верно оценив моё состояние, привычной рысью помчался прямиком в подвал.

— Это обычный уж! — кричал он, уворачиваясь от летящего в него тапка. — Не гадюка! Не питон! Чего ты так испугалась?

— Это ты его на меня спустил, сволота!

— Он милый!

— Вот и держал бы своего ужа при себе! — верещала я.

— Так я и держал… в кармане… пока шел по лестнице! А потом тебе на ноги положил!!!

— С…ка, не напоминай!!! Убью, тварь!!!

Олька сокрушенно вздохнула, оторвавшись от просмотра телевизора.

— Что у них опять? — с осуждением в голосе произнесла она.

— Да блин, хрен их поймёт, — усмехнулся Коля. — Я их эвфемизмы не выкупаю. Тюлеша орёт, что Ванька какого-то ужа в штанах не удержал.

— Ну ясно, какого, — загоготал Егор. — У Куськи, видимо, было чрезвычайно плодотворное пробуждение. Мама дорогая, шо я так красиво не живу? Ванька, блин, та-а-акой затейник… Вот уж не знал.

* * * * *

Усталые, подравшиеся и злые, мы снова сидели на ступеньке подвала. На щеке Ваньки красовался огромный фингал, у меня на шее тоже какая-то длиннющая бурая царапина, а с другой стороны след, оставленный пальцами друга, когда он пытался меня отпихнуть от себя.

— Ты сейчас поднимаешься в нашу комнату и увозишь это туда, откуда взял, — зло процедила я. — Где ты вообще зимой раздобыл ужа? И почему он не спит? Змеи же зимой спят. Все нормальные змеи спят, верно? Но твой уж, видимо, особенный, а?

— Это Москва, детка, — вздохнул Ванька, стряхивая с себя подвальную пыль. — Ну… скажем так, я знал, где искать. Ладно, отвезу. Жаль, конечно, что они тебе не понравились…

— Их еще и несколько было? — ахнула я.

— Угу. Три. Два где-то тут ползают, в подвале. А один наверху, в спальне. Думал, покажу одного, потом других принесу…

— То-то хозяин домика будет счастлив, что у него в подвале змеи завелись, — криво ухмыльнулась я.

— Думаешь, обрадуется? — живо поинтересовался Ванька. — Может, тогда здесь оставим?

— Да ни в жизнь, — зябко подёрнула плечами я. — Увози свой серпентарий заводчику.

— Жаль, — цокнул Ванька. — Мне ужики понравились. Довольно милые.

* * * * *

Оценив наш убойный взлохмаченный и чумазый вид, друзья с ехидцей поинтересовались:

— Что в подвале в этот раз делали? Опять БДСМ?

— Не, — вытирая пот со лба, пропыхтел Ванька, — в этот раз другое. Просто ужа полчасика половили, и всё. Юркий такой, капец.

Костик пошло заулыбался.

— И как, удачно?

— А то, — охотно пояснила я. — Уж пойман, накормлен и доволен. Но пришлось потрудиться. Прятался, сволочь, хорошо. Пока достали… то, сё… все колени в хламину.

Алексей нервно поперхнулся.

— Бл…дь… ребят, ну всё понимаю… Но давайте как-то… ну не при нас, мы ж не идиоты, всё понимаем…

— Бро, я тебе отвечаю: просто ловили ужей.

— Ага. Зимой. И ужи тебе засосов на шее понаделали. Иди в жопу, Куся.

* * * * *

— Значит, всё-таки мои змейки тебя не впечатлили, — подергал носом Ванька, забирая пластиковую коробку с тремя ужами. — Жаль… Ты прямо как моя мама… Я ей в детстве на болоте наловил штук пять ужей. Думал, раз мне нравятся, то и ей понравятся, просто маме показать надо, что они миленькие. Принес домой в коробочке… а они расползлись по кухне, я крышку неплотно закрыл. Ор стоял выше неба. Мама страшно испугалась…

— Ну ты их хоть забрал обратно на болото?

— Нет, — хмуро пояснил Ванька. — Двоих ужей отчим топором прямо при мне зарубил. Вся кухня в кровище была, до сих пор эта сцена перед глазами… безголовые змеи бьются, извиваются… мама орёт… отчим матерится… жуть. А трое змеек в подпол уползли, расплодились там, к моей радости. Кстати, после этого мыши во всем доме, наконец, пропали, так что нет худа без добра.

— Сильно переживал?

— А как сама думаешь? — криво усмехнулся Ванька. — У отчима всегда на всё один ответ был — топор. Я и мышь так же приносил матери. Поймал в банку и на кухне оставил. Думал, обрадуется мышонку: такой симпатяга был. Я ему сыра накидал, водички в крышечке налил. Хотел себе насовсем оставить. А отчим ему голову лопатой чик-чик…

— И ты это видел?

— Конечно, — согласился мужчина. — Отчим всегда при мне это делал. Чтоб жизни научить. До сих пор это кровавое месиво во сне в кошмарах является. Сначала тела мертвых извивающихся змей, потом — ошмётки от ни в чём не повинного мышонка. А еще были головастики… бл…дь… чем ему головастики-то не угодили, они вообще из банки никуда вылезти не могли, пока в лягушат не превратились бы…

Так… ну вот она, одна из причин ночных кошмаров. По крайней мере, так стало чуть-чуть понятнее. Ладно. Я, смягчившись, произнесла:

— Эм… Вань…