– Хватит там торчать! Все на склад! – приказал Татаринов, приняв командование.

Пятеро военнослужащих, не успевших скрыться вовремя с улицы, забегали внутрь и смотрели на убитого командира.

«Его бы на корабль доставить, – думал Татаринов, – да как это сделать? Судно уже отошло от берега и, как они договаривались с капитаном, встало за пределами порта на рейде, чтобы не быть в зоне досягаемости папуасов. Его бы сейчас нужно было положить в холодильник, точно так же, как и трупы других убитых, но…»

Солдаты заняли позиции у разбитых окон и у ворот, а в это время Татаринов подошел к «рогу буйвола».

– Мне нужны солдаты с оружием.

Несмотря на то дерьмо, которое творилось в Джибути, сотовая связь продолжала функционировать. Поговорив с кем-то, Ага сообщил, что когда колонна с грузовиками будет готова, им дадут еще 20 человек.

Снова грузовики, снова погрузочно-разгрузочная суета… но никто не двинется с места, пока проблема со снайпером не будет решена. Черт!

Татаринов подозвал Диденко и Голицына.

– Судя по траектории полета пули, стреляли с крыши домов, которые находятся сразу за территорией порта. Идите вдвоем, больше у меня людей нет. Даю вам один час времени на то, чтобы вы прикончили эту сволочь.

Голицын смотрел на командира. Они оба понимали, что в этом задании очень большая доля сумасшедшинки. Вот так запросто с оружием в руках выйти в город, который населен неизвестным, но достаточно агрессивным и бесстрашным народом, и начать там обходить дом за домом, выискивая какого-то снайпера. Это может превратиться в то еще приключение, судя по количеству оружия, которое находится на руках. По ним могут начать стрелять в любой момент, и всякий, кто замочит их, на самом деле будет прав. У каждого племени, живущего на земле, есть такая привилегия: мочить иноземцев, находящихся на их территории, а уж если с оружием, то и подавно. Кстати, русские это и сами прекрасно знают.

Голицын пересчитал гранаты, перебрал пистолетные обоймы. Поглядел, не сможет ли он впихнуть в раскладку еще один рожок. Нет, не сможет.

Собираясь в путь-дорогу, Диденко широким шагом подошел к цинку и по давно заведенной привычке запустил в него руку и насыпал себе в карманы несколько десятков патронов. Когда у тебя кроме рожков есть еще и «рассыпуха», чувствуешь себя более уверенно. Кажется, все, залез в карман, а там еще горсть патронов. Забил рожок за 10 секунд и продолжай, продолжай бить врага.

Они торопливо прошли через длинный склад и вышли с другой стороны. Высунувшись на улицу, русские увидели перед собой сваленные бетонные блоки, теперь становилось понятно, почему машины не проходили сквозь склад и не делали петлю вокруг, а сновали все время вперед-назад. Кто и для чего свалил эти бетонные глыбы, останется тайной.

Прислушались. Звуков выстрелов не слышно. Казалось, что мирный, спокойный город просыпается ото сна и начинает свою обычную повседневную жизнь.

Рядом с воротами, ведущими в город, пустовала будка охраны, сляпанная из стального уголка и металлической сетки. Шлагбаум открыт. Рядом ни души. И правильно, зачем голову подставлять, пусть другие воюют.

Голицын толкнул створку, болтавшуюся на одной петле, та начала тихо визжать, проворачиваясь.

Морпехам показалось, будто до этого они не могли видеть проходящих мимо людей, будто они не слышали шума городской суеты. Хлипкая конструкция ворот представилась им огромной монолитной стеной разделяющей два абсолютно противоположных мира.

Мимо них прокатила старая обшарпанная легковая машина, набитая какими-то подростками в майках, темных очках и бейсболках. Аборигены приветственно помахали солдатам и спокойно покатили дальше, будто они видят вооруженных белых каждый день. А наверное, так и есть.

Три женщины, одетые в очень яркие платья, прошли мимо, спокойно таща нехитрую поклажу в своих руках. У одной был бидон с молоком, две другие несли сумки, сделанные из мешков, из которых торчали венчики неочищенной кукурузы.

Стали продвигаться вперед. Людей становилось все больше. Пришлось идти открыто… Забросили автоматы на плечо, выпрямили спины и как ни в чем не бывало, а туристы, они и в Африке туристы, потопали в нужном направлении.

Заасфальтированная площадь, по которой во всех возможных направлениях сновали местные, встретила их яркими вывесками магазинов и гигантской пробкой, выяснением отношений между водителями на повышенных …

Быстро преодолев открытое пространство и поймав на себе пару удивленных взглядов, посланцы севера свернули с площади на узкую улицу, шириной не более трех метров.

Чтобы выйти с территории порта и пройти в район трехэтажных светло-серых домов с плоскими крышами, им потребовалось не более пяти минут. То, что их еще не начали угощать свинцом из подворотен, было приятно осознавать. Похоже, маневр остался незамеченным. Другое дело, им никто не гарантировал, что снайпер остался на позиции, а не находится уже где-то далеко от места стрельбы.

Скрывшись от взглядов зевак, морпехи побежали трусцой мимо крохотных крылечек домов, выходящих на закрытую от солнца улочку. Метров через сорок они снова вышли на открытое пространство. Большая, можно сказать, живописная улица, бульвар, если отмыть от грязи. Судя по бумагам, бутылкам и сломанной мебели, лежащей прямо на улице, с дворниками тут не очень. Выставленные лотки с товаром у крохотных магазинчиков. Тряпки, фрукты, бижутерия и керамика.

Верблюд. Его вел за собой парнишка в драных джинсах и в майке с истлевшей надписью «I «сердечко» Paris». На верблюда были навьючены какие-то мешки, бурдюки, видимо с водой, и небольшой коврик. Все это нехитрое барахло подросток с помощью своего большого слуги перемещал к только ему ведомому пункту назначения.

Не говоря друг другу ни слова, пехотинцы снова выпрямились и небрежно так, вальяжно, протопали через оживленную улицу, пока опять не скрылись в каком-то закутке.

Шорох тихих шагов метался между стен, а затем уносился прочь. Шагая мимо бедных окон и давно не ремонтированных домов, по выложенной из тысяч булыжников улочке они быстро продвигались в район, где действовал снайпер.

Впереди, на маленьких каменных ступеньках сидел старик и курил козью ножку. Его лицо было настолько блаженно, что Голицын невольно позавидовал ему. Человек у себя дома, сидит в тенечке, балдеет, и ему неведомы никакие проблемы и страхи. Ему глубоко наплевать, кто придет к власти в этой Аллахом забытой стране. Главное, чтобы Аллах не забыл его. Согнув ноги, он сидел на камне и млел от своего маленького счастья. Все его существо жило от затяжки к затяжке. Ему не нужны были рассказы о том, что где-то кого-то убивают или кто-то не получает свою миску с водой, в которую жадный представитель гуманитарной миссии всыпал всего одну ложку муки. Мир прекрасен.

Диденко шел следом за Голицыным. Он тоже видел старика. Дедок приоткрыл глаза, поглядел на них сквозь глубину прожитых лет и показал им гнутым пальцем в ту сторону, куда они и двигались.