наедине. Притяжение, которое я испытываю к ней, переполняет меня, разрушает мои мысли, и мне нельзя подпускать ее близко. Анаис вбила себе в голову, что должна помогать мне, но никто не может спасти меня от ярости, которую я чувствую.

Урок философии такой нудный, что я предпочел бы колоть камни под палящим солнцем, чем сидеть здесь и слушать экзистенциальную брехню мистера Нельсона.

Я смотрю по сторонам и пытаюсь найти способ абстрагироваться от всего вокруг.

Мои одноклассники не лучше меня, и хотя они выглядят сконцентрированными, заметно, что им совершенно плевать на немецких идеалистов. Они смотрят пустыми взглядами, словно того и гляди грохнутся на пол. Но изображают, что им действительно интересно. Такова цена за оплату учебы богатым папашей.

Я издевательски улыбаюсь. Если бы Брейден был здесь, мы бы придумали, как развлечься.

С каждым разом я все больше убеждаюсь, что мы с ними действительно принадлежим к разным породам. Они – типичные папенькины сынки, а я – нежеланный ублюдок, которого временно всучили Керперам.

Они родились и выросли в роскоши. Я здесь случайно.

Они были желанны. Меня подобрали как старый обтрепанный мячик в тот момент, когда для меня угасла всякая надежда на усыновление.

К счастью, невероятный, самый правильный и великодушный кардиохирург Мэттью Керпер оказал мне милость и забрал меня. Он даже хочет дать мне свою фамилию и настаивает, чтобы я уже сейчас задумался об этом.

Год пролетит быстро, Дезмонд. Мне не хочется, чтобы ты отверг мое предложение, поскольку ты просто недостаточно его обдумал.

В остальном, если оставить в стороне Анаис – но, с некоторыми оговорками, к ней это тоже относится, – я чувствую себя абсолютным чужаком и зол на мир, который сыграл со мной злую шутку эпического размаха, еще когда я был ребенком.

Я не должен был узнать другую сторону медали. Никто не заслуживает подобного в таком возрасте, но, кажется, самый главный, сидящий там, наверху, не имел особых планов на мой счет.

Из открытого окна дует приятный теплый ветерок, и я перемещаюсь на десять лет назад. В тот день я тоже сидел в классе. Со мной случились такие неприятности, о которых обычно ребенок не должен и думать.

Мои родители владели цветочным магазином, который разорился.

Моя семья была не слишком успешной, денежные проблемы были в порядке вещей, и родителям было не до нежностей. Никто никогда не пытался меня приласкать. Подзатыльники – да, их я получал постоянно, когда мой отец, тонувший в кредитах, возвращался домой пьяным.

Он развлекался, использовав меня как грушу для битья, и мою мать, казалось, все устраивало. Возможно, она даже не догадывалась об этом. Усталая, она запиралась в своей комнате и не могла даже задуматься о том, чтобы прийти мне на помощь. Так что я научился получать побои без единого всхлипа. Отцовский ремень стал способом искупить вину за то, что я появился на свет у людей, которые явно не хотели меня и для которых я оказался досадной помехой. Но, так или иначе, это была моя семья, и однажды утром мой мир полностью перевернулся.

Мои родители врезались в грузовик. Никто не решился рассказать мне об этом, но я не удивился бы, если бы оказалось, что они были в стельку пьяны или обдолбаны. Так буквально за пару секунд я остался один-одинешенек во всем мире. Весомая причина, чтобы пристроить меня как можно скорее в надлежащее место, учитывая, что не было никого, кто мог бы взять меня к себе.

И мать, и отец были единственными детьми в своих семьях, а мои бабушки и дедушки к тому моменту уже умерли. Сказать по правде, я даже не помню их лиц. Дома о них никогда особо не говорили, и вполне вероятно, что я даже не был с ними знаком.

Однажды я услышал туманную историю. Как я понял из нее, семьи моих родителей не очень-то хотели их свадьбы. Причина так и осталась мне неясна, но, оглядываясь назад, могу сказать, что семейная жизнь родителей напоминала какое-то проклятие. Так что я не мог быть не чем иным, кроме как неприятностью.

– Мистер Вэрд, вы можете удостоить нас своим присутствием или я прошу слишком многого?

Лады, ты все-таки добрался до меня, приятель. Действительно, ты слишком многого просишь.

Разумеется, я не говорю это вслух, иначе тут же окажусь у директора, а Мэтта и Сару вызовут в школу.

– Не хотите ли подвести итог нашему сегодняшнему обсуждению? – продолжает мистер Нельсон.

– Нет, – коротко отвечаю я и, вытянув ноги из-под парты, разваливаюсь на стуле с безразличным видом.

– Бедолага, у него проблемы с обучением, – злословит Майлс, и весь класс смеется. – Я полагаю, что ему нужно преподать пару дополнительных уроков. Если хотите, я могу пожертвовать ради этого своим временем.

Учитель не отвечает. Мгновение он смотрит на меня и обдумывает это предложение.

Давай, сделай это, придурок. Скажи «да».

– Неплохая идея, мистер Майлс, – произносит учитель. – Мистер Вэрд только недавно прибыл из другого учреждения, так что, возможно, он отстал от программы. Позанимайтесь сегодня после школы.

Майлс начинает радостно смеяться, Анаис просит его прекратить, но я хочу, чтобы он продолжал.

Впереди настоящее развлечение.

Кэрри, одна из подружек Анаис, улыбается мне. Я подмигиваю в ответ, но потом ловлю взгляд Анаис и тут же становлюсь серьезным.

Не делай этого, Дез. Прошу тебя.

Она умоляет меня.

Я могу уступить. Временно.

В стенах школы мне нельзя делать глупости. Ясно.

А вот за ее пределами – совсем другое дело…

Я сажусь прямо.

– Мистер Нельсон, если Майлс хочет помочь мне с учебой, я буду благодарен ему за это.

К счастью, звонок об окончании урока прекращает этот жалкий спектакль. Я наклоняюсь за рюкзаком и вижу перед с собой пару потертых кроссовок.

Снова он!

– Чего тебе? – торопливо спрашиваю я.

– Все то же. Пообедаем вместе? – Захария Кларсон, более известный как Рыжий Зак, ботаник в худшем смысле этого слова, не оставляет попыток сдружиться со мной, словно это его миссия.

Я ухожу прочь, не удостоив его даже взгляда, но он следует за мной.

– Скажи-ка, ты, случаем, не влюбился в меня?

– Спокойно, – смеется он, – мне нравятся девушки.

– Тогда держись от меня подальше. Иди поищи себе какую-нибудь.

Мы проходим мимо шкафчиков. Я останавливаюсь у своего, открываю его и беру учебники для урока физики.

Проклятие! На нас все смотрят. Мне не нравится, когда на меня пялятся эти болваны, да и хитрые взгляды школьниц тоже раздражают. Я сыт по горло девицами, которые хотят приласкать строптивого