— А как насчет отца?

— Нет, он при этом не присутствовал.

— Он вами гордился?

Короткий, резкий смешок.

— Скажите, Кэти: отец гордился вами?

— Конечно. — Что-то напряженное появилось в ее тоне.

— В самом деле?

— Я не знаю.

— Почему не знаете?

— Он никогда этого не говорил.

— Никогда?

— Мой отец — человек… сдержанный.

— И это беспокоило вас, Кэти?

Кэти подняла брови:

— Честно?

— Конечно.

— Да, это меня сильно беспокоило. — Она старалась сохранить спокойствие, но в голосе прорывалось волнение. — Меня это ужасно мучило. Что бы я ни сделала, он никогда меня не хвалил. Если я приносила домой табель с пятью «отлично» и одним «хорошо», он говорил только об этом «хорошо». Он ни разу не пришел в школу посмотреть, как я играю в школьном оркестре. Даже сейчас он считает мои занятия керамикой глупостью. И он никогда…

— Что никогда?

— Ничего.

— Пожалуйста, Кэти, скажите, о чем вы подумали.

— Он ни разу не сказал, что любит меня. Он даже поздравительные открытки на день рождения — открытки, которые за него выбирала мама, — подписывал «Папа». Не «С любовью, папа», а просто «Папа».

— Мне очень жаль, — сочувственно сказала Дэнита.

— Я изо всех сил старалась ему понравиться. Делала все, чтобы он мог гордиться мной. Но что бы я ни делала, он просто не замечал меня, как будто я вообще не существую.

— Вы когда-нибудь говорили об этом с отцом?

Кэти издала странный гортанный звук.

— Я вообще никогда ни о чем не говорила со своим отцом.

— Я уверена, что он не хотел сделать вам больно.

— Но он все же сделал мне больно. А теперь я сделала больно Питеру.

Дэнита кивнула:

— Вы сказали, что не верите, что кто-то может любить вас беззаветно.

Кэти кивнула.

— Это потому, что вам всегда не хватало отцовской любви?

— Наверно.

— Но вы считаете, что Питер очень любит вас?

— Вы его просто не знаете, а то вам и в голову бы не пришло задавать подобные вопросы. Его любовь всегда была настолько очевидной.

— Питер говорит вам о своей любви?

— О да. Не каждый день, конечно, но довольно часто.

Дэнита вновь откинулась на спинку кресла.

— Вероятно, проблемы с Питером — следствие ваших взаимоотношений с отцом. В глубине души вы не надеетесь быть любимой, потому что ваш отец подорвал в вас самоуважение. Когда появился Питер, который действительно вас полюбил, вы не смогли в это поверить и попытались — и все еще пытаетесь — оттолкнуть его.

Кэти сидела в каком-то оцепенении.

— Это случается довольно часто. Низкая самооценка даже в наше время все еще остается большой проблемой среди женщин.

Все еще в оцепенении, Кэти лишь нервно покусывала нижнюю губу.

— Вам нужно осознать, что вы вовсе не ничтожество, Кэти. Нужно признать собственную ценность, все те чудесные качества, которые видит в вас Питер. Питер ведь не унижает вас, верно?

— Нет. Никогда. Как я уже говорила, он всегда меня поддерживает.

— Простите, что я снова об этом спросила. Просто женщины часто выходят замуж за мужчин, похожих на своих отцов, так же как мужчины часто женятся на женщинах, похожих на своих матерей. Так что Питер не похож на вашего отца?

— Нет, ни капельки. Но тогда именно Питер добивался меня. Я не знаю, какого мужчину я искала. Я даже не уверена, что вообще искала какого-либо мужчину. Я думаю… я думаю, мне лучше было бы оставаться одной.

— А как насчет мужчины, с которым у вас была связь? Он был мужчина того типа, какой вы искали?

Кэти фыркнула:

— Нет.

— У вас возникло чувство привязанности к нему?

— О, Ханс был привлекателен, пухленький такой, как поросеночек. И было что-то обезоруживающее в его улыбке. Но я не бегала за ним.

— Он хорошо с вами обращался?

— Он умел любезничать с женщинами, но сразу было видно, что его комплименты — только слова.

— И все же это сработало.

Кэти вздохнула:

— Он был настойчив.

— Этот Ханс не напоминал вашего отца?

— Нет, конечно, нет, — поспешно отозвалась Кэти, но затем задумалась. — Ну, пожалуй, у них было кое-что общее. Питер сказал бы, что оба они тупые мужланы.

— А во время вашей связи как к вам относился Ханс?

— Он вел себя ужасно. Под конец он игнорировал меня неделями, пока, видимо, крутил с кем-то еще.

— Но когда он возвращался к вам, вы не отказывались.

Она вздохнула:

— Я знаю, что вела себя как последняя идиотка.

— Никто не собирается вас осуждать, Кэти. Я просто стараюсь понять, что происходило между вами. Почему вы продолжали возвращаться к Хансу?

— Я не знаю. Может быть…

— Да?

— Может быть, мне просто казалось, что большего я не заслуживаю.

— Потому что он относился к вам ужасно.

— Пожалуй.

— Потому что он обращался с вами, как ваш отец.

Кэти кивнула.

— Нам надо что-то делать с вашей самооценкой, Кэти. Нужно, чтобы вы поняли: вы заслуживаете уважения.

Кэти сказала очень тихо:

— Но я не…

Дэнита медленно, со свистом выдохнула:

— Теперь ясно, чем мы должны заняться.

Позже, уже вечером, Питер и Кэти сидели в гостиной, Питер на диване, а Кэти в одиночестве в кресле на двоих на другом конце комнаты.

Питер не знал, как жить дальше, что ожидает их в будущем, но все же пытался справиться с этой ситуацией. Он всегда старался быть хорошим мужем, всегда проявлял искренний интерес к ее работе. Вот и сейчас, рассудив, что не стоит ничего менять, он спросил, как часто делал это прежде:

— Как тебе сегодня работалось?

Кэти отложила свой экран для чтения.

— Отлично. — Она помолчала. — Тоби принес свежей клубники.

Питер кивнул.

— Но, — сказала она, — я сегодня ушла рано.

— Да?

— Я… ходила к консультанту.

Питер удивился:

— Ты хочешь сказать, к какому-нибудь психоаналитику?