так понравилось имя одной из героинь, что она решила назвать им меня.

– А твое имя что значит? – спросила я.

– «Победитель». Это древнелурейский. Оборотням часто дают имена на этом языке. Традиция, что ли.

– Тебе подходит, – хмыкнула тихо.

Мы замолчали. Я пила свой чай, а Риан рассеянно рассматривал воду.

– У вас здесь красиво.

– Да, – по моим губам скользнула улыбка. – Лучшее место в Малейне.

– В Эндерсе таких нет.

– Ты все время там живешь? – мне вдруг стало интересно узнать что-нибудь об оборотне.

– В основном, да. Так удобнее. Было, по крайне мере.

Я повернула голову, посмотрела на странно задумчивого мужчину и спросила:

– Почему было?

Тот повел плечами и как-то невнятно ответил:

– Вдруг мне так понравится у вас, что я решу остаться?

– Оставайся, – разрешила великодушно и снова уставилась на темную воду. – А все же, почему Эндерс? Почему ты уехал с клановых земель?

Насколько я знала, оборотни в основном жили на севере и северо-западе Лурея. Не то чтобы их кланы были закрытыми, просто они предпочитали жить среди своих.

– В пятнадцать лет во мне проснулась магия, – честно ответил Тагриан. – Учить в клане меня было некому, поэтому отец нашел мне наставника в Эндерсе, и я переехал туда. Потом в университет поступил, на боевку.

Хм… Раз в клане учить юного мага оказалось некому, получается, что матери Риана с ним не было? Интересно, почему… Она умерла или уехала? Но это слишком личный вопрос, чтобы я могла его задать.

– А ты? – спросил мужчина. – Всегда жила здесь?

– Неужели ты не читал мое досье? – хмыкнула хитро.

– А должен был? – он ответил такой же хитрой улыбкой. – Вдруг мне интереснее узнавать тебя вот так, постепенно, не по сухим официальным строчкам?

– Ну раз так… – кивнула, усмехнувшиь. – Нет, я родилась и выросла на южном побережье. Там есть такой маленький городок – Стьюд. В Малейн приехала, как и ты – в Эндерс, учиться. Когда инициировались способности Чистильщика.

Оборотень немного помолчал, а потом спросил:

– Как это вообще происходит? У магов сила часто передается по наследству и открывается от сильных эмоций или стресса. А у вас?

– Наша по наследству не передается, что очевидно. И никто до сих пор не знает, почему в обычном человеке появляется способность чувствовать Гниль. Просто в один прекрасный момент, обычно в подростковом возрасте, эта способность набирает силу, и человека вдруг начинает тянуть к ближайшему очагу Гнили. Так становится понятно, в кого он превратился.

– У тебя тоже так было?

– Примерно. Мне тогда было семнадцать лет. Я закончила школу и готовилась к экзаменам в университет, хотела морским биологом стать. Но однажды вдруг почувствовала это… эту тягу. Идти хотелось просто нестерпимо. И я пошла. Вот казалось бы, семнадцать лет, должна была быть умная девица, а получилось дурища дурищей.

– Почему?

– Потому что пошла я туда ночью и одна. У нас скалистые берега, много всяких расщелин и пещер. В одну из них меня и тянуло. В самую узкую и извилистую, конечно же. Я в нее сунулась, а там в глубине Гниль, хороший такой очаг, крепкая семерка, как мне потом сказали. Естественно, я растерялась, как ребенок, перепугалась. И, наверное, убилась бы там, на радость Гнили, если она конечно умеет радоваться. Но меня спас Лакс.

– Лакс Кеорин?

– Да, – улыбнулась я. – Он проводил в Стьюде очередной отпуск и той ночью решил устроить себе на берегу романтическое свидание, ну ты понимаешь. И мне очень повезло, что Лакс почуял Гниль, что сумел отвлечься от своей пассии и пошел проверить эту пещеру, не дожидаясь утра. Он вытащил меня оттуда, сдал родителям на руки, ну а потом позвал сюда, в Малейн. Здесь один из четырех в стране учебных центров.

– И тебе как понравилось в Малейне, что ты решила остаться?

Почему-то мне показалось, что вопрос с подвохом. Но не отвечать было глупо.

– Стьюд слишком маленький, чтобы иметь своего Чистильщика. Я бы жила в Ортроме, это соседний город и мне там не слишком нравится. Поэтому да, решила остаться здесь. А на побережье езжу в отпуск.

– Никогда там не был, – пробормотал оборотень.

– На побережье? Там хорошо. Красивые места, не слишком жарко, даже летом, много рыбы. Съезди как-нибудь.

– Съезжу, – Тагриан бросил на меня хитрый взгляд. – Покажешь свои любимые места?

– Это приглашение? – я фыркнула в кружку, где почти не осталось чая.

– Вроде того.

Я вдруг поняла, что он сидит так близко, что жар его тела чувствуется даже через плед. И от этого почему-то смутилась.

– Мне нужно подумать, – заявила, состроив серьезную мину. – Мой секретарь сообщит вам о принятом решении.

Выдав это, я подскочила и вдруг покачнулась, потому что нога соскользнула с края набережной. Тагриан обхватил меня за бедра, не давая упасть. И пусть на мне были плотные спортивные штаны, прикосновение сильных рук почувствовалось так остро, что сбилось дыхание.

– Пойду спать, – пробормотала, делая осторожный шаг в сторону. – Устала.

– Доброй ночи, Сола, – улыбнулся оборотень и отпустил меня.

– Доброй.

***

– И все же, Сола… Насколько правдоподобен вариант, что Гниль он подцепил в тюрьме?

На следующий день оборотень заявился прямо ко мне в кабинет. Я оторвалась от изучения базы и спросила:

– А где он сидел?

– В Нориджском исправительном учреждении общего режима.

– Норидж… – я начала было вбивать название в поисковик, но потом поднялась и махнула рукой. – Пойдем.

– Норидж – это наш округ, – объясняла я оборотню, пока мы спускались по лестнице. – Согласно служебной инструкции, тюрьмы на Гниль проверяются раз в полгода. Я сама туда никогда не ездила, все же тюрьма мужская, а я женщина красивая. Но если там и была Гниль, записи об этом должны сохраниться.

Архив Гильдии располагался в подвале и в нем хранились все наши отчеты и справки за последние десять лет. Несмотря на электронную базу, мы продолжали по старинке копировать их на бумагу, раскладывать по папкам и сдавать сюда. И иногда в архиве можно было найти то, чего в сети не оказывалось.

Архивариус был на месте и не занят.

– Привет, – улыбнулась я. – Дай