— И вы в это не верите?

— Нет. Мне кажется, он в этом как-то замешан.

— В чем именно?

— В убийстве моего мужа.

— Настя, мы же, кажется, определились, что ваш муж…

— Его убили, доктор, — твердо сказала Настя. — Теперь я в это верю. И никто не заставит меня думать иначе.

— То есть вы думаете, что Виктор Быстров сидел за рулем того черного «Шевроле»?

Настя молчала, прикусив губу.

— Почему вы позвонили мне вместо того, чтобы обратиться в полицию? — спросил Макарский, не дождавшись ответа.

— У меня нет доказательств, — произнесла Настя. — К тому же я — недавняя пациентка психиатрической клиники. Никто не примет мои слова всерьез.

— Но это не все причины, верно? Главная причина в том, что вы не уверены, что разгром в вашей квартире устроил именно Виктор. Я прав?

— Да. Вы правы.

— У вас есть основания полагать, что разгром в квартире устроили вы сами.

— Да. — На глазах у Насти выступили слезы. — Что мне делать, Андрей Петрович?

— Вот как мы поступим, Настя. Вы соберете все необходимые вещи и приедете в клинику. Здесь мы с вами…

— Я не лягу в клинику, — сказала женщина.

Он выдержал паузу, а затем негромко, но твердо произнес:

— А если я буду настаивать?

— Андрей Петрович, я не хочу с вами ссориться. Вы дружили с моим мужем, и я отношусь к вам как к родному человеку, но…

— Именно поэтому я настоятельно рекомендую…

— Но я не вернусь в клинику, — договорила Настя. — Если я вернусь, это будет значить, что я сдалась. Что я опустила руки. Что я признала себя сумасшедшей. — Она стиснула в пальцах телефонную трубку. — Я не вернусь в клинику, Андрей Петрович.

Макарский тяжело вздохнул.

— Хорошо. Но что же, по-вашему, должен делать я?

— Я не знаю. Но знаете… после того, как я все вам рассказала, мне стало легче.

— Настя, я не психотерапевт, я психиатр.

— Я знаю. И все же это так. Спасибо, Андрей Петрович! И я… Я вам еще позвоню!

Настя положила трубку на рычаг. После разговора с доктором она и в самом деле почувствовала себя немного легче. Ей удалось успокоиться и начать рассуждать холодно и здраво. Немного поразмыслив, она сделала то, что должна была сделать сразу после встречи с Виктором — сняла трубку и по памяти набрала номер телефона матери своего бывшего любовника.

Гудок… Второй… Третий… Наконец трубку сняли, и женский старческий голос негромко проговорил:

— Да.

— Анна Марковна, здравствуйте! Это Настя.

— Кто?

— Настя Новицкая. Мы с вашим сыном…

— Настя. Да, я тебя помню.

— Анна Марковна…

— Зачем ты звонишь? Что тебе от меня нужно?

Голос звучал не просто недовольно, а откровенно неприязненно. Насте пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить.

— Я хотела узнать: у вас все в порядке?

— Какое твое дело — в порядке я или нет?

— Дело в том, что я… — (И вновь ей потребовалось усилие.) — …Я встречалась с Виктором. Пару часов назад.

Настя замолчала, пытаясь подобрать правильные слова. Но теперь заговорила мать Виктора.

— Тебе не стыдно? — сипло произнесла она. — Ты разрушила жизнь моего мальчика, а теперь звонишь мне, чтобы поиздеваться?

Настя опешила.

— Я не…

— И как только тебя земля носит? — продолжала гневаться старушка. — Почему ты еще не в аду?

Настя едва не бросила трубку, но сдержала порыв и снова попыталась взять себя в руки.

— Анна Марковна, я понимаю вашу обиду. И я готова извиниться, хотя и не считаю себя виноватой. Я не хочу с вами спорить или ругаться. Просто передайте своему сыну, чтобы он от меня отстал. Если он продолжит меня преследовать, я позвоню в полицию. Так ему и передайте, ладно?

Настя хотела положить трубку, но тут старушка проговорила — четко и сухо:

— Я не могу ему ничего передать.

— Почему?

— Потому что Виктор мертв.

Лицо Насти чуть вытянулось.

— Как мертв? — растерянно обронила она.

— Так. Уже двадцать дней. Его убили. Ударили ножом в сердце. Во время бунта.

Настя покрылась испариной.

— Анна Марковна, этого не может быть, — дрогнувшим голосом пробормотала она. — Я видела его сегодня. И говорила с ним.

— Я старая, больная женщина и ничего не могу сделать, — тем же сухим, трескучим голосом произнесла Анна Марковна. — Но когда я умру, я приду за тобой с того света. Слышь ты, бессердечная тварь! Я вернусь за тобой! Вернусь и…

Настя опустила трубку на аппарат. Рука ее дрожала. «Виктор мертв, — мрачным колоколом звучало у нее в голове. — Виктор мертв. Виктор мертв. Виктор мертв».

— Виктор мертв, — произнесла она вслух. И сама себе ответила: — Это невозможно.

Не считая нужным медлить, Настя тут же села за компьютер, вошла в Интернет и принялась искать упоминания о заключенном Викторе Быстрове, убитом в тюрьме или на зоне. И вскоре нашла.

«В уральской колонии строгого режима № 17 на территории поселка Совиный Сергеевского района Свердловской области во время бунта заключенных произошла стычка с охраной. Охрана была вынуждена применить оружие. Один заключенный, Олег Кислицын, был застрелен на месте. Еще один, Виктор Быстров, погиб в результате ножевого ранения».

Ниже были помещены фотографии убитых зэков. В одном из них Настя без труда опознала своего бывшего любовника.

В тот же день, полутора часами позже, Настя Новицкая прошла через пропускной пункт здания ГУВД и, поднявшись по лестнице на несколько пролетов, увидела белокурую молодую женщину, стоявшую на площадке для курения. Женщина задумчиво смотрела в окно, держа в пальцах, на отлете, коричневую сигарету с золотым ободком.

— Девушка, простите, где мне найти тридцать пятый кабинет? — обратилась к ней Настя.

Блондинка повернула голову и взглянула на Настю. Глаза у нее, вопреки ожиданиям, были темные.

— Это этажом выше, — сказала она.

— Спасибо. А здесь можно курить?

— Честно говорят, нет.

— Но вы ведь курите, — с упреком проговорила Настя.

Блондинка сдержанно улыбнулась.

— Мне разрешают. В виде исключения.

— Надеюсь, что и меня не прогонят. — Настя достала из сумочки пачку сигарет.