больницы в нормальном состоянии.

– Я в порядке уже давно.

– Когда консилиум это подтвердит…

– Левон Гамлетович, я сбежала из вашей больницы. Я не там. И хрен вы меня обратно загоните, если…

– Как… хрен? То есть сбежали? – Он просто потерялся, услышав последние слова пациентки. – Где вы?

– Не скажу.

– Пожалуйста, Ольга! Вы всех подводите. Не только меня, Ивана Дмитриевича и Ингу, а также дежурный персонал. Им же надают по шапке, когда выяснится, что вы сбежали…

– Но я сбежала. И как мы это исправим?

– Я скажу, что вывез вас лично. Возьму ответственность на себя.

– Тогда по шапке попадет только вам.

– И пусть.

– У меня условие. Приведите ко мне Макара.

– Кого?

– Мента, что вел мое дело. По совместительству вашего друга. Я хочу знать все, что он смог шестнадцать лет назад раскопать. Он хотел со мной поговорить, да вы не пустили. Но я настаиваю!

– А об этом кто вам сказал? – Левон, говоря с ней, дошел до кухни и включил чайник. Нужно выпить кофе, чтобы проснуться окончательно. Да, растворимый, и он вряд ли сильно бодрит, но, имея кофемашину, Левон готовил себе по утрам гранулированную бурду.

– Мне никто ничего не говорит, – ответила Ольга. – Но я слушаю разговоры персонала. Все так привыкли к тому, что я безучастна, что при мне делятся друг с другом всеми сплетнями. Думают, я не слышу.

– А у вас ушки на макушке? – Он переместился в уборную. – Говорите, откуда вас забрать. Макара я вам сегодня не обещаю, но завтра точно приведу.

– Я в Коломне.

– У кого?

– У себя. Квартира будто ждала меня. Так что мне есть где жить. Но вы пристыдили меня, и я готова вернуться в больницу. Если вы, Левон Гамлетович, поспешите, мы успеем прошмыгнуть незамеченными, и никто не получит нагоняя. В том числе вы.

– Выпью кофе и за вами.

Отключившись, Левон стал собираться. Мыться, бриться некогда. Почистить бы зубы, одеться, хлебнуть кофе, пока горячий, остальной перелить в термокружку. Кровать останется незаправленной, посуда непомытой, цветы неполитыми. Как фиалки еще живы, не ясно! Они хоть и не капризны, но нуждались в уходе. А Лев пару раз в месяц вспоминал о них. Но совсем не забывал, ведь любовь к ним привила его первая женщина. Она же бывшая жена. Та, после отношений с которой Левон больше не решился на брак.

Ее звали Камиллой. Она училась на фармацевта в том же вузе, что и Лев, и жила в общежитии. В отличие от него! Семья Сарикян присылала достаточно денег, чтобы будущий хирург с мировым именем снимал квартиру. Ками не была красавицей в общепринятом смысле. На первый взгляд черты ее казались резкими, а фигура угловатой. Плюс ко всему, она еще странно одевалась. Нет бы скрывать недостатки, а она их как будто подчеркивала. Но кто не ленился приглядываться к Камилле, начинал видеть ее неповторимость. Она, как диковинный цветок, нравилась людям не с первого взгляда. Но Левон был одним из тех, кто сразу рассмотрел красоту Ками. Но не влюбился, а восхитился!

В те годы он много фотографировал. Один из многочисленных родственников подарил Левону чудо техники – цифровую «мыльницу». Наводишь ее на человека и видишь на экране, какой кадр получится. Диковина! Подразумевалось, что ее Лев будет использовать для учебы, но он успевал без помощи технических новинок, поэтому фотоаппарат стал развлечением. Многие девочки попали в его объектив, но полюбил он одну Камиллу.

– Ты красивая, – с некоторым удивлением проговорил Левон, когда впервые перемотал кадры с ней. – Я не замечал раньше, что у тебя точеные скулы и подбородок.

– Обычные, – пожимала плечами она.

В этом тоже была прелесть Камиллы – она своеобразно себя оценивала. Например, ноги. Они были тощими, острыми в коленях, походили на лапки кузнечика, но ей самой нравились. Поэтому Ками всегда носила мини. А прекрасные зубы, пусть и мелковатые, считала крысиными и из-за этого всегда улыбалась одними губами. В общем, она была странной. Но Левон умудрился в нее влюбиться.

Семья была против!

– Она армянка, на год меня младше, учится в медвузе. Что вам не нравится? – недоумевал Лев.

– Во-первых, тебе рано жениться, – отвечала мама. – Но раз уж решил… – Она вздыхала и закатывала глаза. – Не на дочке рыночных торгашей. Все ее предки торговали мандаринами и хурмой.

– И что в этом плохого?

– Ничего, любой труд почетен, – вступал отец. – И мама твоя не о том говорит. Она должна была напомнить тебе о невесте. Ты собирался жениться на Нане.

– В семнадцать лет? – Левон два года встречался с дочкой папиного коллеги, и они даже пару раз целовались. – Мы давно забыли об этом.

– Она помнит.

– Нана встречается с танцором румбы. Он кубинец. Естественно, парень не нравится ее родителям. Я все знаю о ней. Мы переписываемся…

Левон и Камилла поженились спустя полгода после того, как начали встречаться. Родители, поняв, что не отговорят сына, приняли невестку.

Хорошо молодые жили месяц. Медовый он получился, как и положено.

А потом все стало рушиться. И так стремительно, что Левон не успевал осознавать, что он сделал не так.

Они жили в квартире, что снималась на деньги родителей. И тех, и других. Торгаши с рынка не уступали докторам в щедрости, и молодая пара ни в чем не нуждалась. Камиллу нельзя была назвать хорошей хозяйкой, она плохо готовила, забывала наводить порядок, но в их квартире всегда были цветы. В основном фиалки. Они буйно цвели в благодарность за заботу. Жена постоянно возилась с ними, пересаживала, подкармливала, помещала в нужное место.

– Ты будешь хорошей матерью, – как-то сказал ей Левон. – О цветах заботишься, как о детях.

– Я не собираюсь рожать, – услышал он в ответ.

– Не сейчас, но позже, когда мы отучимся, работу найдем…

– Никогда. Я чайлдфри.

– Кто? – Он реально не понял.

– Свободная от детей, если дословно.

– Какая глупость!

– На Западе много приверженцев этой позиции.

– Мы в России. И мы армяне. У нас большие семьи – норма.

– Я гражданин мира. И мне казалось, что ты именно так меня воспринимал.

– Если ты против нормальной семьи, то зачем вышла за меня?

– Надеялась, что в глубине души ты такой же, как я. И до сих пор так считаю. Тебя загнали в рамки, и ты подчинился, потому что был молод, беспомощен, но сейчас тебе ничего не мешает совершить побег.

– А если я не хочу?

– Нам не по пути.

Вот так просто! Камилла отказалась от него без раздумий. Нам не по пути, бросила она, и ушла…

Реально ушла!

Собрала вещи