– И никогда не спорь со мной при свидетелях! – выпалил он, довольно-таки успешно борясь с наплывом эмоций.

– Ни в коем случае, сэр, – уверенно кивнула Ада. – Но… по лицу, конечно, не скажешь, и тем не менее ты сильно волнуешься. Ты в порядке?

Ощущение ее заботливой встревоженности пьянило, как вино…

– Дьявол! Нет! – отозвался он с гремучей смесью упоения и досады в голосе. – Твои разговоры выводят меня из равновесия, а у нас за спиной творится черт знает что!

– Извини…

– Извиню, если ты ответишь на мой последний вопрос.

– Ну… – Ада попыталась собраться с мыслями. – Кажется, я подумала, мол, каким же бараном должна быть эта леталка, если лезет на рожон в такой ситуации. Ведь если его собьют, Родина его даже не вспомнит. В то же время, если она даст нам пройти, никто и слова не скажет – будет себе сидеть в мягком иле и наслаждаться теплой водичкой…

– С чего ты взяла, что мы можем его сбить?

Писательница наморщила лоб. Она определенно была в этом уверена. Кто-то сказал ей об этом. Такой успокаивающий голос нашептывал, что все будет в порядке, что, даже если преследователей станет слишком много, они всегда могут уменьшить их число. И это определенно не мог быть капитан, тогда…

– «Косатка». «Косатка» мне сказала… – выпалив это, Ада опомнилась и извиняющимся тоном обратилась к зеркальной передней панели: – Я ведь не выдаю никакой страшной тайны?

«Да, все нормально…» – проскользнула по панели бегущая строка.

– Что ж, поздравляю, – хмыкнул капитан. – Ты умеешь быть убедительной – они испугались. Причем все сразу…

– И что-то в вашем тоне заставляет меня думать, что это не очень хорошо… – заметил Ада, в то время как К-5 докладывала ей расположение противника.

– Не смертельно, – откликнулся капитан. – Единственное, теперь они считают нас серьезной угрозой, и придется думать, как увести их от корабля… – В ту же самую секунду он понял, что Двенадцатый пытается с ними связаться. – Легок на помине. К-5, разрешаю открыть голосовой канал…

«Косатка» подчинилась. Однако прежде, чем Двенадцатый успел что-то сказать, в эфире возник Второй.

– Кэп, вы в порядке? Тут черт те что…

– Я знаю, – спокойно отозвался капитан. – Я сам их спровоцировал.

– Что, серьезно? – почти возмутился старпом. – И вы совершенно уверенны, что оно того стоило?

– Сначала забери данные у «Косатки», а потом сам мне скажешь: стоило или нет… – проворчал капитан.

Второй так и сделал.

– Во имя черного сердца галактики!.. – выпалил он всего через пару секунд.

Ада тем временем прислушивалась к чувству нарастающего беспокойства, струящегося в воздухе. Ей даже не нужно было смотреть, чтобы знать, как заволновалось агрессивное черное облако на горизонте, как оно начало приближаться…

Определенно, боевые единицы не понимали смысла заключенного в диалоге. То, что их в действительности тревожило, это…

Ада мягко накрыла рот капитана ладонью.

«Тише, – подумала она как можно отчетливее. – Им не нравится ритм вашей речи…»

«Если мы сейчас прервем связь, команда встанет на уши», – ясно услышала она в своей голове.

«Если мы сейчас прервем связь, эти точно сорвутся с катушек, – качнула головой Ада. – Позвольте, я попробую успокоить их вкупе с командой?»

Капитан медленно кивнул, подавляя желание не дать ей отстраниться.

– Пусти меня в эфир, Косаточка, – мурлыкнула писательница. «Пустить в эфир выполнено», – отпечатала машина на передней панели.

Ада выдохнула, прислушалась к жужжанию встревоженного «роя», и медленно запела, тщательно выбирая подходящие интонации:

Боевые единицы защитной системы начали странно вилять в воздухе. Ада готова была поклясться, что те пританцовывают. Ей даже стало немного лестно… так или иначе, цели она достигла: преследователи унялись и заметно подотстали.

Команда же отозвалась гробовым молчанием. Их недоумение было так очевидно, что казалось, его можно пощупать. Однако Второй не просто так попал в старпомы в Сто пятнадцатой. Он достаточно быстро оценил ситуацию и ответил сатирическим памфлетом про то, что, мол, на каждый сбитый женщиной самолет противника приходится три сбитых ею же самолета союзников. Его правильный словно поставленный голос с красивыми модуляциями совершенно заворожил машины, которые, как оказалось, падки на искусство…

Глаза писательницы вспыхнули. В ней проснулся дух соперничества.

– может, не так гладко, но зато с большим чувством отозвалась она.

Второй сходу ввернул памфлет о превратностях женской дружбы. Благо специфическое прошлое старпома позволило ему приобрести значительный литературный багаж. И капитан, ощутив заметный укол ревности, понял, что эти двое нашли друг друга и могут продолжать так до бесконечности.

Хотя сейчас не это было важно. Совершенно сомлевшие машины теперь вереницей тянулись за ними только для того, чтобы послушать еще. Это нужно было прекращать. Капитан чувствовал, что безопаснее всего будет вмешаться в перебранку старпома со спутницей, ввернув что-нибудь в том же духе. Но он, к несчастью, не знал никаких песен. То есть он, конечно, слышал несколько, но ни одной не запомнил – как-то было не до того.

«Отставить разговоры, черт побери…» – хмуро думал он про себя и вдруг вспомнил, что эта фраза была в эпиграфе, который Ада взяла к одной из своих глав. А ведь эпиграф, наверное, из какой-нибудь песни… точно из песни!

Капитан встрепенулся и, приобняв Аду, собравшуюся было отвечать на очередную колкость старпома, точно как она перед этим зажал ей рот ладонью.

вкрадчиво почти прошептал он, непроизвольно касаясь носом ее виска и раздраженно повернувшись к передней панели, в которой сейчас для него персонифицировался старпом и корабль, и вообще все, что нарушало их уединение, и прорычал: