Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Держи... держи... - вытаскивает Руслан из кармана шприц.
- Lasciami andare, Bastardo (отпусти меня, ублюдок)!
Дергаясь, затылком попадаю ему по лицу, слышу, как он матерится и обзывает меня по-русски блядью. Обхватывает меня поверх рук, как удав сжимая в тугое кольцо. И очень больно сдавливает мне грудь. Слёзы брызгают фонтаном. Не могу вдохнуть, в глазах темнеет. Больше чувствую, чем вижу, как Руслан всаживает мне в плечо иглу. Жжёт... Извернувшись впиваюсь зубами ему в кисть и сжимаю что есть силы, чувствуя соль его крови.
- Тварь! - наотмашь бьёт мне по щеке, выдернув руку.
Силы мгновенно покидают меня. Тело расслабляется. Мне становится спокойно... и всё равно.
Хватка слабеет, я оседаю к их ногам, ложась щекой на ледяной пол.
- У птички оказывается темперамент! - цинично фыркает он. - Это ничего... это даже хорошо. Будет интереснее ее воспитывать.
Последнее, что я вижу, это искажённое тревогой лицо, забегающего в дом Бьянко.
Но тревожиться больше не о чем. Мне всё равно... Равномерно и редко хлопая ресницами, я включаю и выключаю этот мир. Раз... и выключаю совсем. Не хочу туда больше.
Глава 16 – БАР
Под кроссовками скользят разбитые витражные осколки. Перехватываюсь руками за косяк и залетаю внутрь дома.
Анечка лежит на полу, глаза стеклянные. Моргает медленно и не до конца смыкая ресницы. Всё внутри у меня обрушивается вниз.
В руках у Руслана тонкий шприц. Он закрывает иглу колпачком и убирает его в карман. В порыве мне хочется утопить кулаки в их мордах. Но я сдерживаю этот порыв, потому что это путь в один конец. И девочку после этого я скорее всего не увижу. Беру себя в руки, пытаясь дышать ровно.
В доме воняет паленным и задымлено.
- Что произошло?.. - хриплю я.
- Она мне нос разбила... - игнорируя меня, гнусит Тур Руслану, зажимая окровавленный нос.
Да какой нахуй нос?!
Перевожу глаза на Руслана.
- Лёд приложи, - бросает он Туру.
- Руслан Львович? - едва сдерживаясь повторяю я. - Что с Анной?
- У девочки был приступ.
- Приступ?!
- Немного переволновалась из-за предстоящей свадьбы.
- Приступ чего?
- Уберите эти горелые тряпки! Весь дом провонял! - игнорируя вопрос рычит он на прислугу.
- И ковру конец - недовольно поджимает губы подошедшая Тамара. - Все отменяется?
- Нет! Перенесём на восемь вечера, - смотрит Руслан на часы.
Присаживаюсь, ловлю на ее шее пульс пальцами. Медленный... И пол очень холодный. И такие нежные хрупкие плечи. Ткань платья съехала на груди слишком откровенно.
Мне невыносимо смотреть на эту картину. Поднимаю хрупкую девочку на руки.
- Это не выглядело как приступ.
Это выглядело как попытка сопротивления.
- Василий... - подходит ко мне со спины Тамара. - Анечка - особенная девочка. С неустойчивой психикой. У нее бывает, знаешь ли...
В том, как она говорит "Анечка" нет ничего тёплого. И эмоционально я чувствую не вмешавшуюся в ситуацию Тамару по другую сторону баррикад.
- Время от времени, - добавляет Руслан, - бывает.
- А Вы разве врач, ставить ей такого рода препараты?
- А ты разве следователь задавать мне такого рода вопросы? - прищуривается он раздраженно.
Подходит ко мне, поправляя ткань сарафана у нее на груди. Меня сводит от того, что его пальцы касаются её кожи.
- У тебя какая задача, Белый?
- Защищать, - передергивает меня.
- Да. А не лишние вопросы задавать, которые не в твоей компетенции.
Делаю шаг назад. Его пальцы зависают в воздухе.
- Но у нее пульс слабый...
- Это проверенное успокоительное. Все будет хорошо.
- Как долго она должна быть в отключке?
- С полчаса.
- Я наверх унесу, а то надышится гарью.
- Унеси...
Поднимаюсь. Толкаю коленом дверь в ее комнату, кладу на кровать.
Взбешенно меряю комнату шагами, прокручивая все с самого начала. Все детали... Все ее эмоции...
Она боится его! Боится! И всё время пыталась сбежать. Но это и действительно может быть диагноз, Белый. Да. Но… Это не отменяет того, что он ведет себя по отношению к ней как последний мудак.
Присаживаюсь перед кроватью.
- Анечка... - глажу по щеке. - Аня...
Нет реакции. Засекаю время.
Грею в руках ее ледяные ладошки. Потом - ступни. Маленькие, немного испачканные в пыли, розовые пальчики. Отыскиваю в шкафу плед, укрываю.
- Анечка... ну давай же... возвращайся!
- Мама... - шевелит она губами.
- Пиздец какой-то! - сглатываю я.
Перебирая пряди ее волос, веду пальцами от виска по голове к затылку. Рисую по брови. Костяшками глажу скулу. Хочется передать ей немного тепла и своего присутствия. Я же отошел всего на несколько минут! Ну как так?..
Стягиваю одеяло, ища прокол от иглы. Ей колят это систематически? Она не выглядит обычно вялой. Немного затравленнной - да. Но взгляд всегда живой. Хотя откуда мне знать, я знаю ее всего пару-тройку дней.
На плече один прокол.
Аккуратно перекладываю на спину, чтобы проверить второе плечо. Нет ничего. Куда еще могут воткнуть? В бедра?
- Прости... - закусываю губу, скользя пальцами под юбку.
Задираю её, обнажая медленно щиколотки... колени...
Бля!...
Ловлю себя на том, что неконтролируемо прижимаюсь губами к ее коленке. Целую. Она так пахнет... тонким... тёплым... смешанным с каким-то нежным парфюмом...
Это отправляет меня в тот крышесносный момент, когда на мгновение я присвоил её и тонул в этом вкусе, запахе, облаке шелковых волос...
Присвоил и отпустить не получается теперь!
Впиваюсь в гладкое упругое бедро, чуть выше колена.
Белый, ты охренел?
Закрываю глаза, отстраняюсь.
Дышу глубже, пытаясь вернуться в реальность.
Ты что делаешь?!
Я?...
А...
Глажу пальцами бедра в поиске проколов. Идеальные... Мне хочется вжаться лицом в них.
Да черт возьми! Нет никаких проколов, не трогай ее!
Решительно одергиваю юбку.
- Извини... - бормочу я.
Закрываю снова пледом. Сажусь возле кровати, провожая взглядом секундную стрелку на часах.
Ровно через полчаса пытаюсь еще раз её разбудить.
- Анечка...
Глаза медленно открываются, слепо и равнодушно смотрят сквозь меня. И снова закрываются.
Растираю ее ладонь.
В комнату заглядывает Тамара.
Я мониторю ее эмоции и реакцию. Женщина ведь... Где сочувствие? Должен же быть какой-то материнский инстинкт, у нее дочь ровесница.
Реально есть проблемы с психикой или это другое? Я допускаю, что мне только хочется видеть
