случайно выведал, скоро трое молодчиков на Выселки приедут. Гарин лично ездил с ними в Тимофеево договаривался… что-то наверняка затевают, мерзавцы!

— Прохор, рубликов двадцать передайте Митяю. Чтобы у мужика имелся интерес и в дальнейшем важную информацию поставлять…

— Будет сделано…

Я задумался:

— Значит подлец Гарин замышляет что-то серьезное. Что же, если он хочет войны — будет ему война. Я теперь в знакомстве с самим губернатором, раздавлю этого урода как таракана…

Петр Гриднев, заместитель Ковалевского, оказался действительно ценным специалистом и вполне заменил Семена Ильича на заводе. К сожалению, я пока не мог ничем помочь арестованному инженеру.

Заказы в последнее время поступали постоянно, возможно из-за того, что Царицынский кирпичный завод встал на реконструкцию. Я даже предложил мужикам временно работать световой день, с шести до двадцати часов. Никто из рабочих не отказался, и я пообещал обязательно простимулировать всех зарплатой.

Каждый день рабочие отгружали от десяти до двадцати тысяч штук кирпича. Конвейер производства был налажен как часы, и брака в последнее время стало гораздо меньше. Впору и вправду строить вторую печь обжига, чтобы расширять объемы. В Астраханской и Саратовской губернии наступил разгар строек, который, к сожалению, завершался уже к середине ноября…

После известия, что на Выселки должны приехать молодчики, я сразу организовал на заводе охрану. Двое вооруженных мужиков дежурили ночью и в выходной. Ротмистра Вахрушева попросил научить Герасима стрелять из ружья, второй охранник в усадьбе совсем не помешает. Пытались научить и Тихона, но он боялся оружия как огня.

В селе мужики тоже дежурили по ночам, и Аглае я настрого запретил выходить из усадьбы. Если честно, такая полувоенная обстановка меня уже слегка напрягала. Сколько еще можно терпеть придурковатого соседа-помещика?

За неделю на заводе все вымотались. Я решил в воскресенье дать выходной и отпустил мужиков домой, к тому же наступал православный праздник Троица. Субботним вечером все разъехались. На заводе остались только охранник, рабочий и Петр Гриднев.

Приказчик и ротмистр к ужину вернулись с Алексеевского рынка. Прохор занес кули с калачами, конфетами и подарками. По старому обычаю я должен завтра, на праздник, угостить детвору в селе.

Пока разгрузились, уже начало темнеть. Герасим напоил лошадей и собирался слегка сполоснуть бричку от дорожной пыли.

Вахрушев отозвал меня в сторонку:

— Андрей Иванович, Прохор мне по дороге рассказал о вашем соседе. Похоже, помещик Гарин и вправду настоящий подлец… кажется, я слышал о нем еще в Царицыне…

— Подлец — еще мягко сказано…

— Я бы порекомендовал обратиться к вашему знакомому полковнику из Тайной канцелярии. Наверняка он подскажет, как прижучить этого Гарина… По своему опыту знаю — подлецу и пройдохе только дай волю и власть, он такое наворотит…

Я заметил, что Прохор Петрович уже навеселе. Раскраснелся и расцвел как чайная роза. Приказчик шаркающей походкой приблизился и осторожно спросил:

— Андрей Иванович, тут дело одно деликатное… в селе молодые жениться надумали. Алешка Мальцев и Акулинка, племянница Селифана.

— Так пусть женятся.

— Староста Щукин просил узнать, вы будете пользоваться правом первой ночи?

— Чего⁈

— У нас еще сохранился этот старый обычай, когда первую ночь с невестой проводит помещик. Акулинка девка видная…

— Средневековая дикость какая-то… Прохор Петрович, я отменяю этот обычай для нашего поместья. Так и передайте старосте…

— Пожар! — громовым голосом заорал Герасим.

Я оглянулся и увидел, что со стороны балок валит черный дым.

— Черт возьми! — заскрипел зубами ротмистр.– Этого еще не хватало…

— Герасим, немедленно едем! — вскрикнул я.

— Постойте, только пистолет прихвачу,– кивнул Вахрушев.

Через пару минут мы мчались к заводу. Впереди валил страшный черный дым, вверх вздымались высокие огненно-красные языки пламени. Когда подъехали, перед нами открылось удручающее и печальное зрелище. Горели оба навеса с дровами; новый сруб и четыре шатра уже почти выгорели дотла вместе с мебелью, осталось только дымящиеся пепелище. Только один навес в стороне уцелел. Станки и формы были повреждены. Возле печи лежал охранник с окровавленной головой, неподалеку сломанное ружье. Я подбежал и осторожно приподнял охранника, слегка потряс за плечи. Он медленно приоткрыл глаза и пробормотал:

— Андрей Иванович… они как тени подкрались… чем-то сзади по голове…

— Где остальные?

— Не знаю, может в шатре…

От навесов так пышило жаром. Тушить, конечно, было уже бесполезно. Все освещалось ярко, как днем. Вахрушев и Герасим подхватили и потащили раненного охранника к бочкам с водой. Я быстро забежал в уцелевший шатер. На полу лежали связанные Петр Гриднев и рабочий.

— Андрей Иванович,– пробормотал Петр.– Они недавно уехали, наверняка, еще можно нагнать!

Я достал нож и освободил Петра от веревки:

— Как случилось?

— Мы ужинали. Трое в шатер ворвались. Двое с ружьями. Колыванов бросился, один его сразу прикладом в челюсть…

Я заметил у немолодого рабочего свежую ссадину на щеке. Быстро разрезал путы и освободил.

— А что там с охранником? — глухо спросил Петр.

— Жить будет. Оглушили крепко…

— Они нас связали и сразу начали навесы поджигать… один с кувалдой к станкам побежал… нужно спешить, не могли еще далеко уйти…

— Как они хоть выглядели?

— Молодые, крепкие. Лет двадцать-двадцать пять, не больше.

Я выбежал из шатра.

— Егор Сергеевич! Поджигатели недавно уехали, попробуем догнать!

— Только в какую сторону?

— Думаю, по дороге к Выселкам!

Мы спустились на бричке к реке и рванули по дороге. Уже совсем стемнело, но к счастью, сегодня полнолуние. Вскоре мы увидели темное пятно впереди и разглядели мчащуюся тарантайку.

— Это точно они, Андрей Иванович! — показал ротмистр.– Гони, Герасимушка, гони что есть духу!

Мы мчались вслед на приличной скорости. Бричка подпрыгивала на кочках. Беглецы заметили погоню и хотели пересечь ерик, но колеса завязли в жиже, а когда они выбрались, мы уже почти их настигли. Кроме кучера, в тарантайке сидели двое с ружьями. Герасим даже начал слегка тормозить лошадок, чтобы на ходу не врезаться. Однако когда беглецы выбрались из жижи и снова помчались по накатанной дороге, расстояние между нами стало увеличиваться.

Ротмистр прикрикнул:

— Герасим пригнись!

Как только мужик пригнулся, ротмистр начал стрелять из кольта по беглецам, положив руку с пистолетом на другую руку, согнутую в локте, прямо как настоящий ковбой. Он все же зацепил одного, парень в тарантайке вскрикнул и завалился на пол.

Но другой беглец направил на нас ружье, громыхнул выстрел, от верха брички откололась щепка, и слегка оцарапала щеку ротмистру. Вахрушев продолжал стрелять,