Я затемнил карандашом контур лица Киры. Хватит философствовать.

Криспин еще больше оживился:

– Я выйду после первой схватки!

– Что ты сказал?

Я как раз подчеркивал завиток волос и не мог оторвать взгляд от рисунка. Но мысли мои были заняты другим. Я думал о Цай-Шэнь и об отце. И о самом Криспине. В голове до сих пор звучали слова отца, сказанные под Куполом изящной резьбы: «Кто вообще говорил тебе, что ты станешь править после меня?» Это было сказано в первую очередь для Криспина. Каждое слово. А меня выгонят прочь. Женят на каком-нибудь бароне или баронессе, как дорогую безделушку, или отправят в легионы.

– Я выйду на арену! – улыбнулся Криспин, видимо искренне воодушевленный этой перспективой. – Отец обещал, что я буду драться сегодня.

– Ага, – я лишь мельком взглянул на него, – уже знаю. Ты только об этом и твердишь.

Я так сильно надавил карандашом на бумагу, что он сломался, испортив изящный нос Киры. Мысленно выругавшись, я понял, что обижен на брата. Я всегда ненавидел его, но ненависть – это что-то чистое, как огонь в груди. Однако обида сидела во мне, словно раковая опухоль. Я не желал того, что принадлежало ему. Скорее, меня обижало, что он отобрал то, что я в глубине души считал своим. Я уже говорил, что не собирался занять трон отца. Просто не хотел, чтобы он достался Криспину.

– Отец сказал, что мне позволят драться только с рабом-мирмидонцем, но я знаю, что могу выбрать Марко. Робан, я могу выбрать Марко?

Криспин встал со своего кресла. По такому случаю брат был облачен в броню, в доспехи из титана и керамики с темно-красной отделкой. Анатомическая кираса была обтянута черной кожей с изображением дьявола дома Марло, впитывающей свет, словно кровь. С левого плеча брата свисал короткий плащ из роскошного бархата, багряный на солнце и черный в тени.

Круглолицый рыцарь провел рукой по мелко завитым волосам и сказал:

– Уверен, что можете, молодой мастер.

Криспин глотнул из стакана какой-то энергетический напиток голубого цвета и, проигнорировав слова Робана, обратился ко мне:

– Тебе подарили большой меч… как ты его называешь?

– Монтанте[6], – ответил я, достал из кожаной сумки другой карандаш и выписал в нижнем правом углу рисунка имя Киры мелкими, изящными буквами.

– Точно! – Криспин залился булькающим смехом и взял пару оливок из фарфоровой вазы, стоявшей на маленьком столе перед нами. – Они очень медленные.

У двери шевельнулся Робан:

– Молодой мастер совершенно прав.

– Короткий меч и дага намного лучше, – заявил Криспин, поставив ногу на стол и опрокинув вазу.

Она упала на пол и разбилась, оливки раскатились во все стороны. Криспин не обратил внимания ни на падение, ни на слуг, бросившихся подбирать осколки фарфора и оливки.

– Знаешь, кого выбрали драться со мной? – спросил он.

Сэр Робан пожал плечами:

– Думаю, каких-то рабов.

– Не одного, а больше?

Зубы Криспина сверкнули в льющемся сверху тусклом свете. Он стоял спиной к арене, лицо скрывала тень.

– Может быть, сир, – Робан зажал свой шлем правым локтем, – мне не сообщили. Выбирать должен был вилик колизея. Мне сказали, он придет за вами, когда все будет готово.

Криспин плюхнулся в кресло, ухватил рукой в латной рукавице свой напиток и наклонился к перилам. Внизу, на арене появились «Дьяволы Мейдуа», выйдя из лифта в правой стороне площадки под крики зрителей и звон фанфар. Они носили алые и кремовые цвета Имперских легионов. Бронированные пластины костяного цвета закрывали их лица, а на спинах, над порядковыми номерами, были выведены имена.

В середине стоял номер девять – Том Марко, крупный мужчина с тремя керамическими полосками на плече, обозначающими звание центуриона, хотя он этого не заслуживал. Он был актером, игрушечным солдатом, никогда даже близко не подходившим к настоящим легионерам.

– Это произошло летом девятьсот восемьдесят седьмого года!

Слова диктора разлетелись по всему колизею, отражаясь от возбужденной толпы с флагами и нарисованными от руки эмблемами, чьи выкрики: «Дьяволы! Дьяволы! Дьяволы!» – едва не заглушали усиленный аппаратурой голос. Этого было достаточно, чтобы я перестал прислушиваться. Я знал, что это за дата и что нам предстояло увидеть.

– Последние бойцы Шестьсот семнадцатого легиона потерпели крушение на Беллосе, их корабль разбился, братья и сестры погибли! Никто не прилетел спасти их!

По сигналу в дальней части поднялась платформа и выплеснула на арену группу мужчин и женщин. Они были рабами, все до единого. Обычная история для преступников на Делосе, как и во всей Империи, – их заставили заняться этим делом. Каждому вырвали ноздри, а на лбу сделали татуировку с указанием, какое преступление он совершил. Кто-то из них лишился руки, другой – глаза, у третьего недоставало обоих ушей. Всех побрили наголо, а тела выкрасили в белый цвет, чтобы сделать более похожими на сьельсинов. Хотя под комбинезонами этого и не было видно, но я знал, что всех мужчин оскопили, а женщинам вырезали груди, чтобы люди еще более напоминали бесполых сьельсинов и совсем пали духом.

Все они должны были умереть сегодня, чтобы соответствовать легенде, в которой говорится, что выжившие солдаты Шестьсот семнадцатого легиона Центавра отразили атаку орды сьельсинов, разрушивших колонию Беллоса.

У семерых «Дьяволов Мейдуа» были щиты и доспехи, рабы не имели ни того ни другого. «Дьяволов» вооружили плазменными ружьями и энергетическими копьями, установленными на малую мощность и способными вызвать только сильный ожог. Рабы держали в руках лишь грубые стальные клинки и палицы – сьельсины не признавали энергетического оружия. Предстояла неравная схватка. Впрочем, ничего иного и не планировалось.

Это было Колоссо – крупнейшее развлекательное зрелище Империи, и зрелище кровавое. Сначала травля аждарха, затем массовая схватка, шанс возвыситься для победивших героев, а дальше пойдут поединки – лучшие против лучших. И в первом из таких боев будет участвовать Криспин, молодой и отважный сын лорда, выглядевший просто красавцем в дорогой броне, со сверкающим мечом и модной стрижкой. Все это вдруг поразило меня своей порочной извращенностью. Возможно, древние были правы. Возможно, Валка была права. Мы варвары. Мне захотелось уйти отсюда, захотелось вернуться в свою комнату в Обители Дьявола.

– Смотрите, как бледные твари окружают наших героев! – продолжал диктор.

Лорарии в красной униформе парализующими дубинками заставили рабов охватить в кольцо семерых «Дьяволов Мейдуа».

– Смотрите на наших героев, единственных, кто пытается уберечь бедных жителей Беллоса от участи стать пищей для ужасных сьельсинов! Смотрите, как отважно они сражаются!