с самых азов, — продолжала драконица, не заметив или не обратив внимания на яд в голосе спутника. — Ты быстро вернёшься на начертанный путь, но обучение поможет тебе.

Потрясённый землянин вновь благодарно кивнул. С подобной напористостью от этой «Тьмы» можно было ожидать, что она в тот же миг швырнёт его в гущу приключений, как Гендальф хоббита к дракону. Только вот Александр не избранный. Может, в прошлой жизни и был им, но не сейчас. И если с ним продолжали возиться — на то были причины, которые он намеревался выяснить.

Всё ещё отходивший от телепортации последовал за драконицей ко дверям в «ступу» — крыльцу плавно-угловатых форм с двумя статуями танцующих драконов над фронтоном. Странный выбор для храма. Зато символ над входными дверями оказался жутко знакомым — перевёрнутая пентаграмма в круге, ни дать ни взять та, что Александр носил как амулет. Створы дверей из того же чёрного камня с редкими белыми прожилками кварца возвышались над ними, даже когда новообращённый дракон встал на задние, но благодаря хорошим петлям открывались лишь с небольшим усилием.

— Наконец-то мы дома! — кажется, это у Намиры вырвалось непроизвольно, уж очень довольным был её голос.

Зачарованный крылатый, что вернулся на бывшую родину, переступил порог, оглядываясь по сторонам. Немногочисленные драконы, по большей части довольно молодые, почтительно расступились в стороны перед самими Воплощениями Тьмы, некоторые при этом опускаясь с задних лап на все четыре, выглядя при этом словно свита перед королём и королевой. Убранство обширного зала, что занимал всё пространство под куполом и, наверное, даже позволял летать под ним, привлекло не меньшее внимание. Мрачная и угрюмая снаружи, внутри обитель Тьмы приветствовала светящимся потолком, сиявшим тускло и равномерно множеством ярких точек, похожих на звёзды. Помимо арки главного входа в святилище вели проходы и от каждой башни. А под сводами тут и там были разбиты клумбы, в которых в окружении бурной зелени были сложены абстрактные, но угрожающие композиции из выбеленных костей… Судя по всему, драконьих. Будто племя каннибалов помечало территорию своего клана.

— Ничего себе… — только и смог проговорить дракон.

— Твоими стараниями! — заметила ещё одна чёрная драконица — немного менее худая, чем Намира, с одной красной прядью в чёрной гриве и в чёрном же одеянии, походившем на попону. Эта крылатая подошла в сопровождении ещё очень юной послушницы или даже воспитанницы. Она-то как раз и привлекла куда большее внимание Александра… своими противоестественными в этом мире ярко-фиалковой шерстью и малиновой гривой.

— Плоть истлевает, Варлад, но ты должен помнить меня как Арму. Узри, Артара, — с торжественностью пробасила старшая драконесса молодой своим поставленным контральто, — этого дракона ты можешь слушать без опасений, поскольку сама Тьма говорит через него.

Вздрагивая, названый опасливо обходил зверские клумбы «сада костей», следуя за своими неожиданными наставницами, что провели его в короткий коридор из того же чёрного камня, но без освещающих вкраплений или узоров. Да и сами помещения, через которые они проходили, становились скромнее.

— Куда мы идём? — спросил он, стараясь отогнать мысли о том, что сейчас коридор приведёт его в уютненький дворик… С гильотиной. И компания подходящая, Воплощение Тьмы, верховная жрица и её ученица.

— В твою комнату, — ответила фиолетовая самочка и обернулась к самцу. — Меня зовут Артара. А у тебя имя есть?

Глава седьмая

Послушница

* * * Храм Ночи. Этим утром. * * *

— Кобыла, вставай!

Самое неприятное пробуждение — это когда кто-то орёт тебе в уши. Артара совсем не ожидала подобного, потому и среагировала так, как её обидчики и надеялись. Она попробовала замахнуться на орущего, не удержала равновесие и навернулась с кровати… А потом её ещё и облили из ведра:

— Кобылка взмокла! — засмеялись над ней, кто-то хлопнул крылом о крыло, радуясь удачной проделке.

— Уроды… — прошипела Артара, вытирая тыльной стороной ладони морду и часто-часто моргая, пытаясь выгнать капли влаги из глаз. Хохочущие хулиганы уже отошли, оставив фиолетовую драконицу приводить себя в порядок.

Артара ненавидела утренние часы. Казалось, каждый дракон назначил себе цель — сделать её мишенью для своих насмешек. Постоянные домогательства подогревали сразу три вещи. Первое — то, что родной отец сдал её в Храм Тьмы, где она воспитывалась с малых лет, но за это время практически не навещал её, несмотря даже на запрет встречаться с теми, от кого отказался и чей единственный родитель теперь — Мать-Тьма. Во-вторых, родные её имели копыта, и это определило прозвище. То, что такая мутация была присущей и сар-володу, никак не влияло на количество издевательств — Инанну не обделяли острыми словами, когда твёрдо знали, что ей не доложат. Наконец — и, наверное, в первую очередь — Артара безответственно относилась к самому обучению в этом месте. Казалась, она подсознательно выступает против принятия Тьмы, ввязываясь в бесконечные перепалки с учителями, отклоняясь от строгого расписания и отлынивая от изучения догм мировоззрения Тёмных. Частые наказания в данном случае только служили дополнительным стимулом к издевательствам.

Из всех преподавателей Артара сошлась только с Армой. Воплощение самой Тьмы, она, тем не менее, казалась наиболее уравновешенной из всех педагогов. Её можно было сравнить с ревностно служащей святой на фоне слепо верящих сектантов. При этом нельзя сказать, чтобы Арма не пыталась в своей ученице взрастить правильное понимание сущности Тьмы. Скорее, она делала это не прямым напором, а мягким нажимом, что позволяло добиться и отзывчивости со стороны Артары. Во всяком случае, некоторые аспекты Тьмы той пришлись по вкусу, и она со рвением выполняла поручения своей наставницы.

Но до начала занятий было ещё долго, а день уже не задался.

Мокрая драконица резко и зло сняла облитое покрывало с простенького ложа. На подобных спали все юные воспитанники Храма. При этом самый младший был на несколько лет старше Артары, поэтому он, чтобы лучше самоутверждаться и пытаясь отвести от себя внимание остальных, даже ещё больше отдувался на драконице. И ему это вполне удавалось! Знает же, что за Артару некому заступиться, а сама она редко осмеливалась скалить