– Ну? Мама, отвечай же! Кто умер?

Мария пристально разглядывала свои руки, затем подняла голову.

– Маргарита Сенес.

На мгновение Анжелике показалось, что ей послышалось. Она нахмурила лоб и внимательно посмотрела на мать, пытаясь в выражении ее лица уловить хоть малейший намек на то, что бы это значило.

– Ты имеешь в виду те церемонии, что проводят в памятные даты?

Мария отвела взгляд.

– Ничего не понимаю. Яя умерла… уже сколько лет назад?

Она пыталась прикинуть, сколько лет прошло со дня ее смерти. Десять, двенадцать? Анжелика была еще девочкой, это она точно помнила. Она посмотрела на мать и покачала головой, все никак не понимая смысла ее слов.

Мария продолжала сидеть, уткнувшись взглядом к какую-то точку на стене. Затем словно очнулась ото сна. Облизала пересохшие губы и посмотрела на дочь.

– Мне… мне пришлось так сказать тебе тогда. Для твоего блага, – добавила она. – Мы подумали, что так для тебя будет лучше.

– Кто? – все никак не могла понять Анжелика. – Кто? – повторила она.

– Мы с Маргаритой.

Анжелика вытаращила глаза и вскочила на ноги. Эта ужасная мысль стала оживать в ее голове.

– Ты мне лгала? – прошептала она.

– Маргарита умерла три дня назад. Я поехала на Сардинию, чтобы побыть с ней последние минуты жизни и проводить ее в мир иной.

Она протянула руку и взяла сумку. Поискала в ней что-то и достала письмо.

– Это тебе. Она просила передать его тебе. Маргарита написала завещание. Я уже все сделала, не хватает только твоей подписи, нужно сходить к нотариусу. Ты ее наследница. Она все завещала тебе.

Каштановый мед (Castanea sativa)

Слегка терпкий и с горчинкой.

Это мед постоянства, он придает смелости что-либо менять.

Насыщенный мед древесного происхождения.

Во вкусе есть нотки свежей древесины и ромашки.

Почти черного цвета. Долго не кристаллизуется.

Уютно расположившись на южном побережье Сардинии, среди лазурных каменных дубов и белых скал, обдуваемых мистралями и сирокко[4], раскинулась деревушка Святого Антиоха. Говорят, что первыми ее жителями были те самые нурагийцы[5], что построили гигантские каменные башни по всему острову. Город основали финикийцы – известные мореплаватели и путешественники. Очарованные дикой красотой этех земель, они решили поделиться с местными частью своих секретов. Мужчины предпочли узнать, как по небу и звездам понимать погоду на море и как выдувать стекло. Принцессы подарили собравшимся вокруг них девушкам с черными глазами и глубоким взглядом волшебство оттенков виссона и пурпурного цвета. С тех самых пор эти секреты передаются по женской линии, от матери к дочери. От женщины к женщине.

В той деревушке у самого залива Палмас родился отец Анжелики. И то самое море, которое вырастило его, одним сентябрьским вечером вдруг забрало его и оставило Марию Флоринас, безутешную молодую жену, одну с маленькой дочкой на руках.

От пронзительного крика чайки Анжелика вздрогнула. Принялась наблюдать за полетом птицы над бухтой, а затем снова стала рассматривать неровные очертания деревушки, вырисовывающейся вдоль линии горизонта. Чувства были такими яркими, но она не могла понять, что ее так тяготит. Одновременно и тревога, и любопытство, но сильнее всего был страх. Эмоции переполняли ее, терпение вот-вот грозилось лопнуть, и нервы были на исходе. Но вскоре все мысли рассеялись, и на их место пришло желание изучить это место вдоль и поперек.

Дорога была широкой, и с обеих ее сторон было видно море. На какой-то миг все очертания поблекли, и одна картинка заняла место другой. Все предстало таким, как она помнила, и одновременно иным. Дома были выше и окрашены были в более яркие цвета. В цвета моря – синий и лиловый.

Как только Анжелика высадилась в Кальяри, ей показалось, будто она снова проживает те самые потаенные моменты детства. Быстро разделавшись с формальностями у нотариуса, она почувствовала, что ее накрывает волна воспоминаний, о которых она даже не подозревала. Воспоминания заполоняли ее душу, бурные, наглые и не самые радостные. Они рождали подозрения, усиливали чувство неопределенности, а вместе с ним и гнев, хотя раньше она ничего подобного не испытывала.

Пока она подъезжала на своем фургоне к деревушке, дома приобретали все более четкие очертания и становились выше. Анжелика не могла понять, что больше всего ее поразило. Она внимательно вглядывалась во все, что попадалось на пути, словно боялась упустить каждую деталь. Рядом со старыми зданиями из черного базальта выросли современные постройки. На крышах, выстланных черепицей, виднелись слуховые окна и высились коньки. Дома всегда разделялись каменными стенами – так было во всех деревушках, мимо которых она проезжала, – только здесь стены были намного выше. Это был самый удивительный способ приблизить современность к древним временам, который она когда-либо встречала. В других местах цвета былых времен, материалы и формы были совершенно иными. Здесь же абсолютно все было сделано из камня. Все очень сдержанно, без излишеств. Никаких заброшенных домов, как раз наоборот, повсюду царил порядок, свидетельством которому были сами здания, которые стояли веками и не рушились. Просто все выглядело так, словно тот, кто их строил, не желал тратить время и предпочел внешнему виду прочность. Все время, что Анжелика осматривалась, сердце не переставало стучать у нее в самом горле в такт дыханию.

Дом Маргариты, основной пункт назначения Анжелики, находился не в самой деревушке Святого Антиоха, а на маленьком острове неподалеку. Добраться туда можно было на пароме, но ходил он всего дважды в день. Деревушка, в которой жила Маргарита, имела говорящее название Аббадульке, что в переводе с местного диалекта означало «сладкая вода». С одной стороны деревушка выходила к морю, с другой стороны высилась гора, которая словно защищала поля и жилища от мистралей.

Анжелика недовольно поерзала на сиденье и открыла окошечко. Свежий соленый воздух ворвался и унес с собой утреннюю духоту. Она снова взглянула на карту.

Маргарита Сенес. Для нее просто Яя.

Глухая боль в самой глубине сердца запульсировала как открытая рана. Анжелика думала, что Яя умерла уже давно. Та самая женщина, показавшая ей, что мир полон красок и радости. Ниточка отчаяния поднялась над спутанным клубком чувств, что бурлили у нее в душе.