Было очень тихо в лесу. Нерст не сразу понял, что в этой тишине не слышно ни щебета птиц, ни стрекота насекомых, ни даже шороха трав. «Удивительно тихо, — подумал Нерст. — Какой-то вымерший лес…» Слабый порыв ветра расшевелил верхушки деревьев, и по листьям, по веткам, по траве застучали крупные капли.

С тихим жужжанием пролетела стрекоза. Нерст машинально проследил за ней взглядом. Ему показалось что-то необычное в ее полете, но стрекоза исчезла раньше, чем он успел ее разглядеть. В лесу остался слабый запах озона. «Интересный экземпляр, — подумал Нерст. — Для „Кордулиа металлика“ слишком крупная. Жаль, что я не захватил сетки…»

Муравьиную тропинку Нерст заметил внезапно, сразу, когда уже едва не наступил на нее. Это была обычная дорога, которую муравьи прокладывают к местам добывания корма. Нерст присел на корточки. Хрустнули суставы в коленях, и он поморщился. Земля была еще совсем сырая, и на траве блестели крупные капли. Муравьиная дорога была тщательно расчищена и выровнена. Ее вполне можно было бы принять за миниатюрную копию тех шоссейных дорог, которые люди прокладывают между своими городами. Дорога была пуста. Нерст заметил лишь двух-трех муравьев, куда-то спешивших. Они скрылись раньше, чем он успел их рассмотреть, но ему показалось, что это такие же крупные серые муравьи, как и тот, которого ему принес накануне следователь. Нерст посмотрел вправо и влево, но нигде не увидел муравейника. Он пошел вдоль дороги, стараясь не повредить ее. Муравьиное шоссе местами огибало крупные препятствия — стволы деревьев, сухие пни, большие камни, но там, где это позволяла местность, оно было проложено удивительно прямо. Можно было подумать, что муравьи прокладывали его к какой-то определенной цели. Поверхность почвы на дороге была плотно утрамбована и в самом деле напоминала асфальтированное шоссе. Местами на дороге валялись сухие веточки и листья, сбитые дождем. Муравьев почти нигде не было видно, попадались только редкие одиночки, и Нерст даже не пытался ловить их, зная, что дорога должна привести его к муравейнику.

Запахло падалью. Впереди в кустах Нерст увидел что-то светлое. В траве лежал начавший разлагаться труп белого кролика.

Подавляя отвращение, стараясь не дышать, Нерст нагнулся, чтобы лучше рассмотреть насекомых. Они несомненно относились к новому виду, именно тому, который принес полицейский. Должно быть, из-за дождя муравьи вели себя довольно флегматично. Не было заметно той беспорядочной суетни, которая всегда связывается с муравьями в представлении людей.

Нерст увлекся своими наблюдениями и не заметил, что несколько более крупных муравьев заползли на его резиновые сапоги. Он достал из кармана металлический футляр с пробирками и пневматическое приспособление для ловли насекомых.

Стараясь не запачкаться, он собрал несколько десятков муравьев и уложил закрытые пробирки в футляр. Нерст заметил некоторую странность в поведении муравьев — они начинали проявлять беспокойство и разбегаться еще до того, как он приближал к ним свою ловушку, словно они могли знать его намерения. Но, как это часто бывает, подобный мелкий факт, хотя и был им замечен, не закрепился в сознании и не повлек за собой никаких мыслей.

Подул ветер, солнце скрылось, и опять начал накрапывать дождь. Муравьи попрятались. Нерст осмотрелся вокруг. Муравьиная дорога дальше не продолжалась. Очевидно, она была проложена только сюда. Нерст пошел вдоль нее в обратном направлении. Теперь он шел быстро и уверенно, ожидая вот-вот увидеть муравьиную кучу. Дождь закапал сильнее. Впереди на тропинке Нерст заметил какое-то крупное насекомое, похожее на паука. Оно быстро ползло по тропинке и, как показалось Нерсту, расчищало и выравнивало ее. Нерст достал очки, но, пока он их протирал и надевал, насекомое уже скрылось.

Идти по лесу в очках было неудобно; дождь, хотя и не очень сильный, заливал стекла и мешал смотреть. Нерст уже давно миновал то место, где он впервые вышел на дорогу, а она уходила все дальше в глубь леса. Нерст шагал вдоль нее, и чем дальше, тем все сильнее им овладевало какое-то странное чувство беспокойства и неуверенности. Он отлично понимал, что для описания нового вида необходимо найти муравейник, но в то же время ему мучительно не хотелось идти дальше в лес. Это было смутное, неосознанное противодействие его собственной воле — ощущение, лежащее вне разума и логики. Словно бы кто-то сильный и благожелательный твердил ему: «НЕ ХОДИ. ОСТАНОВИСЬ. НЕ ХОДИ. ВПЕРЕДИ ОПАСНОСТЬ». Он с трудом заставлял себя сделать каждый новый шаг и наконец остановился. Впереди в просвете между деревьями виднелось небольшое лесное озеро. Издали Нерст различал серую поверхность воды, покрытую сеткой дождя.

Снова появилась стрекоза. Она сделала несколько стремительных кругов и едва не задела его плечо. И только тут он заметил, что индикатор ионизации, который, выходя из машины, он сунул в наружный карман пиджака, горит ярким оранжевым светом.

Биологически человек беззащитен перед радиацией. Мы можем ощущать жару или холод, недостаток кислорода или запах вредных газов, мы чувствуем боль от укола, и нам неприятно смотреть на слепящее полуденное солнце, но мы совершенно не ощущаем радиации, несмотря на ее смертельную угрозу.

Оранжевый «глазок» индикатора горел ровным светом, неслышно предупреждая, что радиация превысила допустимый уровень… Нерст отцепил прибор и поднес его к глазу, чтобы прочесть суммарную дозу: «Семнадцать рем… Это еще не так много, но нужно немедленно уходить… Пока я выйду из леса, доза удвоится… Надо уходить…» Нерст еще раз взглянул на видневшееся за деревьями озеро, куда вела муравьиная тропа, и зашагал обратно.

26 июня.

19 часов 15 минут.

— Повторим? — спросил Ган Фишер.

— Повторим, — сказал Васко Мораес.

— Бармен, два виски!

— Я бы, пожалуй, съел чего-нибудь… — сказал Васко Мораес.

— И порцию сосисок! Двойную, — добавил Ган Фишер.

Они сидели в баре на Госпитальной улице, напротив городской больницы.

— Да, сэр, он был очень славный мальчик… — сказал Мораес. — Такой ласковый и приветливый… Хороший мальчик.

— Он умер в сознании? Он что-нибудь говорил?

— Нет, сэр, он был уже без сознания, когда мы его принесли в больницу. Но я все очень хорошо помню, я все видел: это произошло, прямо сказать, у меня на глазах.

— Значит, его укусил муравей? Обыкновенный муравей?

— Нет, сэр, это был не обыкновенный муравей. Таких я раньше не видел. Это был огромный серый муравей, похожий на осу, только поменьше. И без крыльев. Летать они не могут. У нас в Бразилии есть летающие муравьи, но те не такие. Эти бегают очень быстро и такие хитрые… Такие хитрые… Вы не поверите, они строят железные города! А металл достают из автомобилей.

— Откуда вы знаете?

Васко Мораес не ответил. Рассказывать о посещении автомобильного кладбища ему не хотелось. Как-никак это хоть и свалка, но все же частное владение, и, строго говоря, сняв подшипник со старой машины, он совершил кражу. Ган Фишер тотчас заметил, что Мораес чего-то недоговаривает, и стал настойчивее: