Джорджи просила его понять намек, принять ложь и оставить ее в покое. Черт побери. Он с радостью забыл бы о случившемся, но ее предложение было трусостью. Прими он его, и ему пришлось бы признать себя трусом. Хуже того, она будет считать так же.

Бэкенхем горячо желал, чтобы она облегчила им жизнь и призналась. Но разве иметь дело с Джорджианой Блэк хоть когда-то было легко?

– Не знаю, почему ты упорствуешь, но я должен предупредить – меня не так легко отвлечь от цели.

– Согласна, – заметила Джорджи с ноткой грусти. – Ты очень настойчив. Некоторые назвали бы тебя упрямым. Или даже упертым.

Бэкенхем стиснул зубы.

Она вздохнула и продолжила:

– Прекрасно, в интересах скорейшего завершения этого захватывающего разговора… давай сделаем вид, что я действительно была на приеме маркиза Стейна, в одной с тобой спальне.

Посмеиваясь, она начала обмахиваться рукой в перчатке.

– Боже мой, я вся трепещу от одной мысли…

Его разочарование сменилось гневом.

– Думаешь, это шутка?

– И очень смешная. Тем не менее, – она продолжала, – давай на секундочку предположим, что эта история – не плод твоего воображения. Что тогда?

Насмешливость ее тона спровоцировала его на простой и четкий ответ.

– Очевидно, я должен предложить тебе руку и сердце, – отрезал он. – Для умной женщины сегодня ты удивительно плохо соображаешь.

Наконец Джорджи подняла голову, и он смог разглядеть ее лицо. Она явно пребывала в состоянии глубокого шока.

В первую секунду у нее даже задрожали губы.

Потом девушка рассмеялась.

Откинув голову назад, она хохотала. Громкий, хриплый звук ее голоса заставил его дрожать от жажды мести и желания.

Стараясь держать себя в руках, он полностью сосредоточился на управлении повозкой, пока не проговорил:

– Я так понимаю, твой ответ отрицательный.

Смех закончился долгим вздохом.

– О, мой дорогой лорд Бэкенхем! Ты меня недооцениваешь, если так считаешь.

Джорджи было жаль, что она не могла нарисовать выражение лица Бэкенхема – непонимание, ужас неверия, бессилие.

Она была так разгневана, что нуждалась в короткой передышке.

Вряд ли за последние шесть лет перед Бэкенхемом стояла более неприятная задача, чем снова делать ей предложение. Вся палитра эмоций от муки до отвращения отразилась у него на лице.

Разумеется, она отказалась дать ему короткий резкий отказ, какого требовало предложение, сделанное в столь оскорбительной манере.

Бэкенхем заслужил хороший урок после того унижения, через которое заставил ее пройти.

– Это самое изящное и лестное предложение, которое мне когда-либо делали, милорд, – отметила она. – Я столь глубоко тронута, что едва могу найти слова для ответа.

Бэкенхем встретил ее ясный взгляд, заметил блеск в глазах.

– Я польщен, – сказал он кратко.

– Напротив. Скорее я польщена. Немногие дамы смогли бы похвастаться двумя помолвками с графом.

Действительно, какая женщина могла бы устоять?

Даже сейчас она испытывала сильнейшее искушение – поддаться слабости и принять предложение, если бы только не пострадала ее гордость. Для него предложение было не более чем делом чести, удручающим долгом.

Но вчерашней ночью они провели вместе несколько жарких минут, решительно позабыв о долге. Ее голова раскалывалась от непонимания сложностей, предположений, мыслей о последствиях.

Думал ли он о ее мотивах? Возможно, ему казалось, что она позволила себе такие вольности в надежде вытянуть из него предложение?

Бэкенхем всегда недооценивал разрушительную силу своего обаяния. Сможет ли он поверить, что она не смогла устоять перед ним? Прыжок в омут страсти и отказ от логики сейчас не был бы лукавством с ее стороны.

В отличие от Бэкенхема, Джорджи никогда не сомневалась в собственной власти над противоположным полом. Она до сих пор каждую неделю получала признания в любви и бесконечной преданности от многочисленных поклонников, дом был завален цветами от обожателей.

Одного только нельзя было добиться с помощью ее красоты и очарования – настоящей любви и цели в жизни.

Джорджи потеряла все шансы на первое, устремив взор на человека, который никогда бы не ответил ей взаимностью. Второе ускользнуло от нее с безразличием отца, затем лорда Бэкенхема.

Давно выброшенная из головы мысль вновь замерцала в ее мозгу – Бэкенхема могло все еще привлекать ее наследство. Это бы объяснило поспешность его предложения. Мысль вызвала у нее отвращение. Еще пара оскорблений, и она задохнется от обиды.

Немного поколебавшись, она спросила:

– Маркус, ты ведь знаешь, что теперь я не унаследую Кловерли-Мэнор?

Слова слетели с ее губ быстро, на одном дыхании. Оставалось лишь дождаться его ответа.

– Да, конечно. Я просто пытался исполнить долг. Если кто-то узнает, что произошло между нами, твоя репутация…

– Между нами ничего не произошло, – отчеканила девушка. Жестокость его слов грубо растоптала ее самолюбие.

Бэкенхем натянул поводья, и экипаж внезапно остановился.

Развернувшись к ней всем телом, он яростно выпалил:

– Неужели ты думала, я тебя не узнаю? Где бы ты ни была, какое бы платье на тебе ни было надето? Даже в маске, закрывающей все лицо, и с напудренными волосами я сразу узнал тебя. Зачем ты туда приехала?

Она с трудом сглотнула.

– Не понимаю, о чем ты.

Он крепко сжал руки – лошади беспокойно перетаптывались на месте. Джорджи видела, что ему хочется схватить ее и встряхнуть. Именно этого ей сейчас так не хватало – почувствовать его сильные руки, пускай даже в гневе. Она тут же устыдилась своих мыслей.

После прошлой ночи ей казалось, что она навсегда отделалась от лорда Бэкенхема. Оставался только Пирс.

Бэкенхем узнал ее сразу. Почему же тогда он говорил с ней таким образом, целовал ее, позволял себе прикосновения, при воспоминании о которых сейчас ее щеки заливал густой румянец? Что им руководило – ярость, отвращение, желание преподать ей урок?

Что ж. По крайней мере, в эти несколько минут его влечение к ней было искренним.

Желание узнать, почему он остановился, жгло ее. Но тогда придется раскрыть свои карты. Интуитивно Джорджи понимала – чем сильнее она будет отрицать произошедшее, тем быстрее он смирится с ее отказом. Может быть, его совесть не будет чиста, но он оставит ее в покое.

Признай она правду, Бэкенхем потребует от нее ответ, который она не может ему дать. Джорджи не сомневалась, что, руководимый благородством, он заставил бы ее принять предложение. В вопросах чести Маркус был непреклонен.