Потом она встала и ушла, вышагивая прямо и нарочито гордо, что мне показалось немного забавным. Игорь Лабунец тоже проводил её взглядом до дверей.

Странный морок спал. Голоса, которые на миг слились для меня в неразборчивый гул, вновь стали слышны и понятны.

– Из-за чего Ларионову игнорят? – спросил кто-то под боком.

– Да она всем нагнала про своего отца, – сообщила Диана. – Типа он у нее пограничник, а на самом деле – зэк и алкаш конченный.

– Красовская, а ты откуда знаешь про Ларионову? – спросила одна из девчонок?

– Так Женька Зеленцова рассказывала утром. И это ещё не всё. Зеленцова показала её переписку в контакте кому-то из бэшек, где Ларионова всех обсирала за глаза. Вот с ней теперь и никто не хочет общаться. Бойкот.

– Кошмар!

– Да ничего удивительного, – скривился Игорь Лабунец. – Я так и говорил, что она дура убогая.

– Шмотье ее помоечное чего стоит… – продолжил было Игорь, но поймав мой взгляд, осекся. Затем с улыбкой сказал уже мне: – Ты, Димон, не в курсе, но бэшки – это отстойник. Туда всех тупеньких согнали. А она среди них самое дно…

– Что ж ты на нее так пялишься, если она – дно? – не сдержал я усмешки.

Лабунец перестал улыбаться.

– Что? На кого я пялился? Что за бред? – обиженно возмущался он.

Я встал из-за стола, больше не слушая ни его, ни других. Диана нагнала меня в коридоре.

– Между прочим, Лабунец к Ларионовой и правда подкатывал, – затараторила она. – Она его послала, вот он и цепляется к ней. Какой ты наблюдательный!

– Угу.

– Дима. Рощин, – остановила нас у самого кабинета химии классная. – Сходи в библиотеку. Твой комплект учебников уже готов. Можешь сейчас забрать. Библиотека в том крыле, на первом этаже.

Она повернулась налево и махнула рукой.

– Ольга Юрьевна, можно я провожу Диму до библиотеки? Он же не знает…

– Хорошо.

– Да я найду уж, – попытался я вежливо спровадить Диану, но она оказалась непробиваемая.

– Да прям! Мне несложно! Пойдем!

Мы спустились на первый этаж, попетляли немного и свернули в длинный полутемный коридор.

– Библиотека в конце.

– Ну, теперь уж я дойду сам. Спасибо.

– Да не переживай. Доведу уж до самой двери. Библиотекарша у нас очень суровая.

– Потому здесь ни души?

– Наверное, – хихикнула Диана. – Её дочь в одном классе училась с моей Катькой… сестра моя старшая… Так вот она рассказывала, что мать ее в черном теле держала…

Диана принялась с упоением рассказывать про очередных незнакомых и неинтересных людей. Замолкла лишь тогда, когда мы зашли в библиотеку.

– Новенький? Рощин? Одиннадцатый «А»? – хмуро спросила, завидев нас, библиотекарша, действительно сурового вида.

– Да, Ольга Юрьевна сказала, что можно уже учебники получить, – вместо меня ответила Диана.

Библиотекарша кивком указала на стопку книг на одном из столов, потом, так же молча, сунула мне формуляр и ручку. Пока я расписывался, она обратилась к Диане:

– Ну что, как твоя Катерина? Не вышла еще замуж? На кого, говоришь, учится?

– Она…

Не дожидаясь, пока Диана расскажет про свою сестру, я подхватил учебники и вышел из библиотеки.

А потом, сам не знаю, почему, пошел в другую сторону. Свернул за угол и замер. Диана вылетела следом через пару секунд, и я инстинктивно отступил вглубь. Детский сад, конечно… Но черт возьми, как же она достала меня своей болтовней!

Хотелось тишины хоть на несколько минут. А здесь как раз было тихо, темно и пусто… И тут же кожей или ещё как, не знаю, я совершенно явственно ощутил чье-то присутствие. Настолько явственно, что от затылка вниз по позвоночнику пронеслись мурашки. Я обернулся. Резко выдохнул. И сердце вдруг скакнуло к самому горлу.

В шаге от меня стояла та девчонка. Таня Ларионова.

С минуту мы смотрели друг на друга во все глаза. Абсолютно молча. Я слышал лишь её дыхание и собственный пульс.

Это был очень странный момент. Может, внезапное столкновение с нею малость меня ошарашило. Может, то, что мы неожиданно оказались друг от друга так близко, ещё и в темноте, но я как будто оцепенел и в то же время внутри что-то дрогнуло. И жарко стало. Даже во рту пересохло.

Я сглотнул, потом спросил полушепотом:

– Ты чего здесь?

– Просто, – ответила она почти одними губами. – А ты чего?

– И я просто.

Я смотрел на неё и не знал, что сказать. И почему не уходил – тоже не знаю.

– Я, пожалуй, пойду, – тихо произнесла она и, опустив голову, обогнула меня.

Я тоже пошёл за ней следом, то есть рядом. Не то чтобы с ней, просто не стоять же там и дальше.

Шли мы молча и, что странно, мне хотелось, чтобы она нарушила это молчание. Сказала хоть что-нибудь. Мне казалось, что это сразу ослабит напряжение, которое вдруг возникло между нами. Потом подумал: а зачем? Зачем мне это надо? Сейчас разойдемся по классам, и дискомфорт исчезнет сам собой.

Мы шли рядом, но не вместе. Она прибавила шагу, как будто хотела поскорее убежать, а я, наоборот, отстал. И действительно, как только расстояние между нами увеличилось, напряжение заметно спало. Словно внутри ослабило тонус. Ну а когда она свернула на лестницу и скрылась из виду, меня окончательно отпустило.

Заявился я уже в середине урока. Водрузил стопку книг на парту, приготовился слушать математичку. Но не тут-то было. Диана, придвинувшись ближе, зашептала в ухо:

– Дим, а я тебя потеряла. Вышла же из библиотеки почти сразу за тобой, а тебя уже нет… Ты где был? Не сразу нашёл кабинет?

Тему степеней с рациональным показателем мы уже разбирали на факультативе в прошлом году, но я бы лучше ещё сто раз об этом послушал, чем шипение Дианы.

– Тихо, – не отрывая взгляда от учителя, произнёс я.

Как ни странно, Диана сразу заткнулась и до звонка помалкивала. Зато после урока привязалась, ещё и не одна – вместе с подружками позвала куда-то. Я даже вникать не стал, сразу отказался. В машину – и домой.

На следующий день, это была пятница, математичка устроила нам тест. В итоге – полностью сделал его только я, причем меньше, чем за пол-урока. То есть никакой особой сложности в нем не было, хотя наши стонали: непонятно.

Пока математичка превозносила меня, с досадой думал: ну и где тут уровень и контингент? В Питере наш лицей тоже считался одним из лучших, но хотя бы не за красивый ремонт в здании и всякую атрибутику. Нас там действительно учили, и мы действительно учились.