милиции, предлагаю вам, кроме, конечно, совсем убогих инвалидов, перейти в мою часть, где вы уже с сегодняшнего дня будете получать положенные пайки и прочие льготы, положенные стражам революции.

В утренней морозной тишине было слышно, как со свистом вырывается горячий пар через крепко стиснутые зубы, да за дворцом Треф скреб мощными когтями столб, с которого на него, с неповторимым презрением, взирал, пришедший на нашу территорию, рыжий кот, пригретый сестрами милосердия из соседнего госпиталя.

— Господин капитан, дозвольте выйти из строя. — жутко прохрипел бывший сибирский стрелок Абатуров, половина легких которого осталась в окопах под Новогеоргивском, выхарканая вперемешку со сгустками крови, во время немецкой химической атаки.

— Дозволяю, Абатуров. А вам, Модест Сигизмундович советую бежать, целее будете.

Абатуров, прихрамывая вышел из строя, и пошел в нашу сторону, скинув винтовку с плеча и поудобнее перехватив ее двумя руками. За пару шагов в академической голове любимца юридической общественности, очевидно, что-то щелкнула, и господин Прежбымовский, совершил немыслимый кульбит, не прощаясь, побежал с внутреннего двора, где проходило построение, в сторону набережной. Хрипя проклятия, максимально ускорившись, Абатуров проследовал за молодым человеком и скрылся за углом, чтобы через пару минут вернуться обратно.

— Не догнал… — виновато доложил стрелок: — а стрельнуть в гада из винтовки не стал. Там барышни в госпиталь на смену идут, неудобно стало их пугать.

Абатуров долго лежал в госпитале за углом, откуда и пришел к нам, отношение к медицинскому персоналу медицинского учреждения он сохранил самые нежные, по выходным возглавляя команду добровольных помощников, ходивших в госпиталь, помогать в разных делах, требующих мужских рук.

— Разрешите вопрос, господин командир? — стрелок не торопясь вставать на место, замер напротив меня, приставив винтовку к ноге.

— Разрешаю, и сразу отвечаю. Этот сопляк видел вчера вашу работу и обзавидовался, поэтому хочет переманить вас к себе. Калечные ему конечно не нужны. Через два часа в Таврическом дворце будет заседание по вашему поводу, думаю, что с сегодняшнего дня мы начнем нормально снабжаться всем необходимым.

— А если откажут господа начальники? — спросил кто-то из строя и тут же засмущался: — Разрешите вопрос? Нам вчерашние чиновники страсть как не понравились. Глаза снулые, как у миноги.

— Уже задал, в следующий раз пойдешь часовым вне графика. — мрачно успокоил я нарушителя дисциплины: — Если откажут, то у нас есть один путь — или пойдем и сменим власть, а на место этих, с снулыми глазами, мы отделение наблюдения посадим. Будут парни в тепле заседать, на кожаных диванах. И каждому в паек на четверть фунта сахарину положено, восмерик чая, и секретарша вот с такой жопой, чтобы хлопать было удобнее. Как вам план?

Судя по ржанию личного состава, план мой был одобрен и признан вполне осуществимым.

Через пятнадцать минут все обитатели дворца, кроме часовых на постах, были заняты завтракам. Мы с Трефом, по обыкновению, ели в моем кабинете, куда дежурная смена приносила по миске еды из общего котла, а потом мне подавали чаю. Я ел быстро, не замечая вкуса ячневой каши с кусками мяса, думая о планах на этот день. Сегодня у меня начинала работать группа наблюдения, куда я, после долгих раздумий, включил самых калечных- прикалечных бойцов. В эту группу были записаны все безногие, именно безногие. Не те, кто щеголял по столичным тротуарам, отчаянно скрепя, грубо вырезанными, деревяшками, а именно те, кто не имел ни одной ноги. Толстые куски войлока, на которых они проводили время, выпрашивая милостыню на улицах столицы, были заменены скоростными досками с закрепленными внизу колесами, на основе подшипников, честь по чести купленных в представительстве московской фабрики господина Нобеля «Шарикоподшипник». Кроме этого и заседания комиссии, имеющей для всех нас, обитающих во дворце, жизненно важное значение, у меня еще оставались дела, практически личного характера — необходимо было отдать некоторые долги.

На заседание комиссии я прибыл без опозданий, в сопровождении своего начальника канцелярии. На улице, в пролетке, остался мой возница, пулеметчик и «Максим», прикрытый от любопытных глаз куском брезента.

Из членов вчерашней комиссии, в кабинете комиссара Временного правительства по городу Петрограду, рассевшись за приставным столом, присутствовал ее председатель, веселый подполковник и не сводящий с меня ненавидящего взгляда, Модест с польским отчеством и фамилией.

Безликих чинуш не было, очевидно они с утра уже проверяли кого-то или что — то подсчитывали в закромах родины.

— Здравствуйте господа! — увидев злобного поляка, я решил сделать ход первым: — Прошу прощения, но не могу не задать вопрос — этот человек в каком качестве здесь находится?

— Господин Котов! — комиссар грозно смотрел на меня через стекла пенсне:

— Не устаивайте комедию, господин Прежбымовский является членом комиссии, вы с ним вчера весь день должны были совместно работать.

— А еще я видел его сегодня, после чего вынужден заявить отвод этому человеку! — бывший студент был самым ярым моим недоброжелателем в этом кабинете, его надо было нейтрализовать.

— Да что случилось?

— Вы знаете, что мой личный состав я собирал очень сложных людей, прямо скажем — калек, которые отдали свое здоровье за свою Родину, и были выброшены царским режимов на улицу, натурально побираться и подыхать в подворотнях. Я их собрал, обучил, приставил каждого к делу, по его силам. Я каждый день вдалбливаю им в голову, что новой республике важен каждый человек, что каждый гражданин ценен и своих мы не бросаем. Люди только начали отходить, поверили, что их труд будет оценен. — я перевел дух и продолжил.

— И тут с утра заявляется вот это и объявляет, что комиссия уже вынесла решение не в нашу пользу, и он готов забрать к себе тех, кто здоров, ну а калеки ему на хрен не нужны. Сказал, что с сегодняшнего дня будет выдавать паек и денежное довольствие.

В зале повисло недоброе молчание.

— А нам Модест Сигизмундович рассказал совсем иную историю. — протянул жандармский подполковник: — Ну и теперь кому верить.

— Я вам больше скажу, господа. Своими неумными словами господин Прежбымовский спровоцировал волнения инвалидов, так, что его чуть не убили, но молодой человек оказался хорошим спортсменом и смог убежать от одноного стрелка. В приемной стоит мой начальник канцелярии, он, честнейший человек, герой и инвалид войн, присутствовал при утреннем скандале и не станет врать, а на улице стоит моя тачанка, там два человека из нижних чинов, можете их расспросить.

— Тачанка — это что? — заинтересовался незнакомы словом любознательный жандарм.

— Это скоростная повозка с установленным на ней пулеметом. — любезно пояснил я и продолжил: — На основании этого я требую убрать отсюда этого провокатора