Сдвинув бровки к переносице, еще раз проверила посадку формы и наличие всех необходимых вещей в наплечной сумке. Сверившись с расписанием, потопала на встречу с пятым курсом лекарей, у которых как раз начался курс по трансмутации ядов при взаимодействии. Тема, близкая к моим научным работам, а от того полностью для меня бесполезная.

Только меня вряд ли будут спрашивать, каким профессорам я сама смогу читать лекции. По этой причине я и не собиралась первоначально поступать на высшую ступень образования. Спасибо огромное отцу, теперь мне пять лет придётся слушать по второму кругу, большинство предметов, которыми владею на уровне академического магистра.

Прищурившись от яркого света, проскользнула в алхимическую лабораторию номер шесть, которая была указана в расписании. Посмотрев на котлы и оборудование, поняла печальную вещь, не учат тут нормально! На таком старье только яды из трактатов тысячелетней давности варить.

Ни одного современного и пригодного к алхимическим изыскам агрегата я не нашла, и сочла за лучшее удалиться на заднюю парту и поспать. Не думаю, что смогу пропустить хоть что-то интересное. Кинув сумку под парту, подложила под голову толстую тетрадочку в триста листов, в которой планировала писать, и отбыла в царство сна.

— Мы вам не мешаем, мисс? — над ухом раздался скрипучий голос.

— Абсолютно не мешаете, — даже не стала открывать глаза.

— Какая наглость, — впечатлился профессор, — к доске, юная леди.

— Есть смысл? — все же посмотрела на него синим глазом.

— Или сможете в уме рассчитать влияние карасарского зеленого яда на трутирию белегосую? — пожилой мужчина, далеко за пять тысяч лет, склонил голову набок.

— А чего там считать, — демонстративно зевнула, — по любой карте они друг друга нейтрализуют.

— Вы чем учили алхимию? — взвился мужчина, — Они несовместимы даже рядом, а вы милочка еще и нагло спите, а не познаете тонкую науку о ядах и их свойствах.

— Во-первых, — по кабинету уже были слышны смешки, — ни один из названных вами ядов сварить в этой убогой посудине невозможно. Во-вторых, посчитайте сочетание ковалентного нейтрализатора содержащегося в белогусой, а потом помножьте ее на цветок эльхар, входящего в состав карасарского зеленого. Вместе эта пара при любых прочих дает сильнейший нейтрализатор для ядов. В-третьих, все это не секрет последние лет пятьдесят, и написано, наверное, уже на каждом столбе.

— Неплохо, — профессор улыбнулся в бороду.

— Еще вопросы? — умостила голову обратно на тетрадь, — Или могу дальше спать?

— Пока вся группа пишет контрольную по остаточным знаниям с прошлого года, — аудитория взвыла, — вы поведаете мне о ваших научных работах в ядах и их разновидностях, Леди Ватрлайт.

— Конечно, Профессор? — и тут поняла, что прослушала как, его зовут.

— Гаргас Савалиди. — представились исключительно для меня.

— Ой, так вы учитель Профессора Сардир? — вспомнила я это имя.

— Вы правы, юная леди, — светло улыбнулись мне.

Дальше потянулись самые быстрые два часа в моей жизни. Пока пятый курс будущих медиков пыхтел и вспоминал, что такое он проходил в прошлом году, мы с профессором пили чай и разговаривали о ядах. Собеседником он был просто великолепным, и знал очень много о ядах и их влиянии.

К огромному сожалению, мои познания в алхимии были основаны только на ядах и их различных влияниях и свойствах. Остальные области этой замечательной науки были попросту мне не интересны. И те же самые минералы или растения я опять же могла применять только в ядах. Да, безусловно у каждого яда была и обратная сторона, он мог спасти жизнь при нейтрализации другого яда, но это далеко не лечебные и диагностические зелья, которые варят лекари.

Вот и сейчас я вновь поражалась, сколько может знать настоящий алхимик, который работает не в узкой направленности. Да, в ядах он не мог сравниться с моими знаниями в области изучения и применения. Все же я почти сорок лет работала только с ними и областями околонаучными. Некоторые мои труды до сих пор запрещены к разглашению, и имеют гриф секретно на двести, а то и пятьсот лет.

Именно поэтому, таких гениев как Регина Люмер сдерживают и всячески пытаются принизить. Только самый большой срок секретности пятьсот лет. И если я начала работать раньше малого совершеннолетия, то к первой тысяче буду иметь уже не один десяток инновационных и прорывных разработок. Эти заслуги после снятия грифа секретности уже не смогут не приписать мне. Даже если через десять лет кто-то сделает такое же открытие и получит лавры, через четыреста лет, когда гриф спадет, он обязан будет выплатить мне все неустойки и компенсации за кражу научной доказанной деятельности.

Следующим предметом стояла зоология, на кой-она мне сдалась, не знаю, и понять не могу. Но ее зачем-то поставили мне в расписание. И вот я блуждаю по коридорам студенческого корпуса в поисках кабинета номер триста семьдесят семь. Зоология была самым непопулярным предметом из всего перечня студенческих наук. По профилю на ней училось от силы три-четыре человека, не считая нас, несчастных теоретиков, которым эту науку преподавали, как один из профильных предметов.

Не знаю кто так над нами поиздевался, но теперь два семестра мне придётся слушать про различных представителей животного мира, которые мне в принципе не сдались. Готова поставить все свое месячное содержание на то, что это был ректор, только ему в голову могла прийти мысль ввести самый бесполезный предмет как основной. Даже несмотря на то, что он недолюбливал весь корпус теоретиков, нельзя же так издеваться над людьми.

Искомой аудитория предстала передо мной во всей красе. Пожелтевшие стены, непонятные разводы на потолке, пол в пятнах плесени, и Бог знает в чём ещё. Если они предлагают нам целых два семестра торчать в этой Богом забытой помойке, уж лучше попытаться договориться с профессором, чем терпеть такие нечеловеческие условия.

Садиться или к чему-либо прикасаться я опасалась, ещё неизвестно где безопаснее — здесь или в бездне, куда я отправляла студентов в качестве наказания. Третий курс некромантов медленно и сонно вползал в аудиторию, ребятки явно не горели желанием слушать занудные лекции по расчленению несчастных зверюшек, ну или они уже это делали профессионально. Или им также откровенно было скучно слушать пятый раз про одно и тоже.

Столь замечательную науку, как выяснилось, вел тот самый крыса-профессор, который принимал у нас вступительные экзамены. Его нос опять подергивался, и он своими маленькими, блестящими глазками рассматривал стоящих перед ним студентов. От их вида, признаться честно, даже меня, повидавшей на своем веку немало, начинало передергивать, а я на минуточку тёмная фея, так ещё и урождённая Темнейшая Герцогиня. Группа мне попалась колоритная, тут ни дать ни взять. Все как на подбор!

Полный анатомический набор любых форм и расцветок: блондины и брюнеты, рыженькие и лысенькие, с полным отсутствующим взглядом разноцветных глаз на белых, до цвета воска, лицах. Красота, хоть прямо сейчас замуж сдавайся!