Вопль Елены поддал скорости Мыши, и она шмыгнула в маленькую дверцу, проверченную во входной двери и завешенную куском кожи.

Выскочив за Мышью на улицу, Елена нигде ту не нашла. Обойдя дом, она села на крыльцо. Солнышко понемногу припекало, птички пели, теплый ветер доносил из леса запах прогретой хвои.

Деревянные ступеньки крыльца, округлые балясины, пахнущие летним деревом. Сколько же лет она не была в абсолютной тишине природы? Необычность обстановки, когда не работает телевизор или музыкальный центр, когда не захлебываются сигнализацией автомобили под окном, не ругаются подростки, играя в футбол на дворовой площадке, не гульбанят соседи… первозданная тишина.

Она задремала.

…Высокая, полная, можно сказать, мощная женщина поставила на траву корзину, наполненную разноцветными сыроежками, первыми подберезовиками и ранними опятами. Встала перед ступеньками крыльца и, скрестив руки под грудью, принялась серьезно рассматривать Елену.

Одета женщина была лихо – расшитый русский сарафан, надетый на просторную рубаху. Русые, с проседью волосы забраны в косу. На ногах новые кроссовки. Одежда, конечно, необычная, зато удобная для данной местности.

«Не в сказке нахожусь, – решила проснувшаяся Елена. – Не глюки, я действительно просто заблудилась в лесу».

Вскочив, Елена улыбнулась.

– Здравствуйте, я так рада, что вы пришли, – сказала она.

– Правда? – женщина осмотрела Елену со вниманием крестьянина, покупающего живность в хозяйство.

– Я заблудилась. Нечаянно. Понимаете… – Елена спешила объяснить ситуацию, надеясь сегодня все-таки попасть на строительную площадку для контроля проводимых там работ. – Я за вашей Мышкой шла и упала, а потом здесь очнулась. Не знаете, сколько сейчас времени? У меня часы от удара остановились.

Женщина, прихватив корзину, поднялась на крыльцо, взялась за ручку двери.

– Времени? Какая те разница? Часто болеешь?

Вопросы были не теми, которые она ожидала, не привычными.

– Болею? Вообще не болею. А где я нахожусь?

– Там же, где и я, – строго ответила женщина, вошла в дом, и дверь за нею захлопнулась.

Растерянно-обиженная Елена осталась на крыльце и села на ступеньки. Подняв голову, она увидела очередное чудо природы.

К крыльцу семенил маленький старикашка. Размерами он был похож на лилипута, но параметры его тела и лицо были не состаренными детскими, как у них, а именно старческие. Глаза хитро блестели, и он улыбался во весь огромный рот, сверкая желтыми здоровенными зубами. Надето на нем было что-то невразумительное типа застиранного трикотажного нижнего белья неопределяемого цвета. А на шее пестрел шелковый платок. Видимо, для красоты.

Встав у крыльца напротив Елены, он достал из растянутого на груди кармана пачку «Мальборо» и спросил неожиданно низким голосом:

– Покурим?

– Спасибо, не курю.

Елена смотрела на старичка и медленно понимала, что ничего не понимает. И чем дальше, тем больше. И женщина агрессивно-странная, и старичок какой-то… слишком хитрый, и, главное, никто не удивляется ее появлению.

– Значица, табачку с собой нету. – Старичок говорил утвердительно-печально, но тут же улыбнулся лягушачьим ртом. – А с другой стороны, эт-то хорошо для здоровья, особенно для тваво.

– А что вас так мое здоровье интересует? – начала волноваться Елена. – Я на него не жалуюсь, мне болеть некогда.

Не слушая Елену, старичок засунул сигаретную пачку обратно в карман. Рука его, покрытая серым пухом до самых ногтей, отличалась от нормальных небольшими розовыми перепонками между пальцев.

Почувствовав ошарашенный взгляд Елены, старичок повертел рукой у себя перед глазами, улыбнулся еще шире и сделал несколько танцевальных «па», изобразив чечетку с коленцами.

– Не бойсь, деваха, не заразно. С Хозяйкой познакомилась?

– Да как-то… не очень. Меня Еленой зовут. – Елена решила ничему не удивляться и в доходчивой форме объяснить свое желание побыстрее сбежать отсюда.

Старичок поклонился, держа лапку у груди.

– Домовой я. А она Ягиня. То есть Баба-яга по-современному.

Махнув рукой, Елена встала и вежливо улыбнулась.

– А мне не до шуток. Вы, собственно, не подскажете, как отсюда быстрее к станции железнодорожной пройти? Или к автобусу?

Домовой оглянулся по сторонам, почесал голову сначала одной рукой, потом другой. Прищурился на солнце, почесал грудь, развел руками:

– Отсюдова? Никак.

Елена еле дотерпела манипуляции старичка, а его ответ вызвал раздражение.

– Боже мой, и так голова идет кругом, там люди за меня беспокоятся, я вообще ориентир потеряла – где нахожусь, а вы в игры играете.

Открылась дверь избы, на крыльцо вразвалку вышла Ягиня и, не обращая особого внимания на Елену, кивнула Домовому:

– Ну что, он появился?

Старичок еще раз изобразил танец домовых и почесал голову.

– Не сумлевайся, появится.

Переведя взгляд с Домового сначала на опушку леса, женщина наконец-то уставилась на Елену. Взгляд был оценивающий, но не радостный.

– Слушай, Домовой, так это же не та…

– Как это не та? – Домовой обошел Елену. – Ее Мышь привела, значится, она та самая.

– Да нет же! – Ягиня рассердилась и топнула ногой, от чего где-то в небе испуганно крякнули несколько уток. – Должна быть моложе и красивше!

– А если я «не та», – обрадовалась Елена, – то вы меня отпустите!

Ее слова опять были сказаны в пустоту.

Прищурившись, Ягиня как бы сняла мерку взглядом с Елены.

– Боюсь, она ему не понравится.

Домовой даже сделал шаг назад, чтобы лучше оглядеть гостью.

– Чего это? Нормальная женщина, в соку, без погрешностей, – для убедительности он постучал по груди перепончатой лапкой. – Сам видал. Я за нею из дупла совиного наблюдал, для контроля.

– Знаю я твой контроль, старый бабник. – Ягиня отвернулась от Елены и вглядывалась в лес. – Ни одну хозяйку в своем дому не пропускал, всегда под бок пристраивался. Мне бабы жаловались.

– Я пристраивался? – Домовой возмущался с искренностью обиженного ребенка. – Я не пристраивался, я сны шептал, предсказания. А бабы, дуры необразованные, меня не так поняли…