Ее как раз потянуло влево, и снаружи стала видна Елена, стоящая у крыльца.

Мышь качнулась внутрь. Стала видна горница.

Не сняв праздничной рубахи, Домовой чистил грибы, ополаскивал в закопченной кастрюле и сбрасывал в большой котелок .

Ягиня, стоя у печи, крошила в старинную серебряную суповницу с вензелями двойной корень, вытащенный из общей кучи собранных трав. Она переоделась. На ней белое платье из старинных, ручной работы, кружев. На шее надета низка серебряных ожерелий.

Нож в руке у нее был тоже серебряный, стертый точильными камнями десятками, а может, и сотнями лет до узкого лезвия. Лицо серьезно. Ни одно движение она не делала «просто так» и сопровождала заговорами, отработанными и проверенными ведуньями за много столетий до прихода на Русь христианства.

– Исполнена Земля еси дивности. На море-окияне есть бел-горюч камень Алатырь никем не ведомый. – Вода в серебряном сосуде кипела, принимая волшебные травы. – Под камнем сокрыта сила могучая, и силе той нет конца…

Шепоту Ягини вторил шепот Домового. Он поглядывал на хозяйку со священным уважением. Но в его руках, к его неудовольствию, оказывались не особые травы, а морковь, картошка и лук. Резал овощи он молниеносно, сказывалась многовековая практика.

Раздумывая, Елена досчитала до ста и подошла к открытому окну.

Мышь, устроившись удобнее, слышала теперь и Ягиню, и Елену.

– Отпустите меня, пожалуйста. Отпустите. Меня ведь ищут, волнуются.

Домовой, забросивший в котелок нашинкованную соломкой морковь, утер картошечный нос с торчащими из него седыми волосками.

– Волнуются, Алена, об волнующих людях. А что на попойке тебя нету, никто и не замечает. Они скорее за водку волнуются, что мало ее.

Продолжая заговор над суповницей, Ягиня ни на кого внимания не обращала.

– Будь ты, сила могуча, в красной девице и добром молодце неисходно, а и жги ты, сила могуча, их кровь и сердце кипучее всю ночь…

Услышав, как ей показалось, полный мистический бред, Елена отошла от окна.

Невозмутимый Леший выставлял около колодца ведра воды. К нему Елена подойти не решилась. Вернувшись к окну, она категорично объявила:

– Не собираюсь я сидеть здесь двое суток.

Примерившись, она вгляделась в лес, наметила себе просвет между деревьями и пошла туда.

Мышь, зная, что из этого получится, хлюпнула носом и повернулась к противоположному краю поляны, откуда тут же и вышла Елена.

Ошалело оглянувшись, Елена пересекла край поляны и опять вошла в лес.

Мышь свесилась наружу для лучшего обозрения, стараясь не выронить огрызок репки. И точно, Лена вышла с другой стороны поляны. Мышь, давно не видевшая наглядного воплощения тутошнего феномена, с удовольствием насмешливо фыркнула.

Остальные мало внимания обращали на хождения Елены, только Домовой, вытаскивая огромный котелок на поляну, заворчал:

– Интересно, с какого раза она сообразит?

Второй раз выйдя из леса, в который, как ей казалось, она и не заходила, Лена встретилась взглядом с Лешим. Тот, относя в дом ведра с водой, задержался на минуту, серьезно глядя на нее.

Его взгляд Елене не понравился. Он говорил о никчемности ее попыток, об обязательности выполнения ее долга. Какого такого долга? Она у местных мифологических личностей в долг не брала и ничем им не обязана.

Стараясь не обращать внимания на подступающие летние поздние сумерки, Лена еще раз пересекла заколдованную поляну, теперь по самому длинному радиусу.

И в третий раз за сегодня, как только она вошла в лес, так перед нею появился просвет между деревьями. Оглянулась. Сзади виднелся такой же просвет.

– Оптический обман. – Елена села на теплый пень. – Лесной оптический кошмар.

Ее терпения хватило на десять минут. Вокруг шелестел темнеющий лес, от которого шел холод. Встав, Елена заплетающейся походкой побрела к дому.

Мышь, извернувшись, свесилась с окна до критической точки. В момент, когда на опушке появилась Елена, а сама Мышь решила куснуть репку, ее толстая попа перевесила, и Мышь грохнулась в крапиву, густо растущую под окном.

– Костер! – крикнула из окна Ягиня. – И ты помнишь, только из березовых дров!

Леший в одно движение перенес дрова из поленницы на кострище. Они сами устроились в «шалашик». Леший просунул в середину сухую бересту, распрямившись, протянул руку. Опять поднялся легкий ветер, и из пальца вышла искра-молния. Костер зажегся и загудел ровным сильным пламенем.

Фокусы с огнем во все времена производили на людей впечатление, а уж на Елену, потерявшую ощущение реальности, в сумерках, в незнакомой местности…

Терять нечего – решила она и подошла к Лешему.

– Везде только этот дом. Я туда, – она показала рукой свои маршруты. – И тут же оттуда.

Леший поправил берестяной ободок на лбу, убрал в косу волосы.

– Тебе еще рано уходить.

Елене показалось, что мужчина и не произносил никаких слов, их прошелестел ветер.

– Слышь, ходунья, хватит ерундой заниматься, – выглянула в окно Ягиня. – Иди ты в баню! Тебя Мышь проводит.

– Я не умею, в бане… – растерянно стала объяснять Елена. – Я никогда не мылась в бане.

– По телевизору видела? – в шутку рассердилась Ягиня.

– Видела.

– Вот тогда веник тебе в руки и полотенце… – Ягиня выставила в окно руку с длинным расшитым красными нитками полотенцем. – На шею. Мышка поможет.

Выбравшись из крапивы, Мышь поморгала красивыми глазками и поспешила к бане. Елена побрела вслед за нею.

Баня была освещена свечами. Они рядами стояли на полках в предбаннике и в самой парилке. На выскобленной скамье лежала рубашка с длинным подолом.

Елена медленно разделась, сложила спортивный костюм и сняла кроссовки. Оставшись в носках, она сделала несколько шагов к двери в парилку, но тут ее аккуратно куснула за ногу Мышь. Она стояла перед Еленой и обеими лапами держала сухой дубовый веник, прижав его к своему пузу.

– Спасибо, – поблагодарила Елена и, нагнувшись, взяла веник.

Мышь не успокоилась и несколько раз ткнула лапой в носки. Поняв требование Мыши, Елена сняла носки и открыла дверь.

Слева от двери была сложена из кирпичей небольшая печь. Снизу горел огонь, сверху на кирпичах был вмазан огромный казан, и через отодвинутую крышку выходил пар кипящей воды. Рядом с печкой стояли деревянные ведра. Некоторые пустые, некоторые с холодной водой.