дороге, глядишь, удастся ее разговорить. Поэтому после предпоследнего урока я подошел к ней. Разуваева сидела в учительской, уткнувшись в какую-то книжку. Вид у нее и впрямь монашеский. Гладко причесанные волосы, заплетенные в косицу. Серая блузка, темная до щиколоток юбка, какие-то уродливые туфли. В этом наряде, она даже выглядеть стала лет на десять старше.

— Привет, Тигра! — сказал я.

Она посмотрела на меня телячьим взглядом и произнесла тихим голосом:

— Здравствуй, Саша… Не называй меня больше этим именем.

— Как скажешь, Антонина Павловна, — не стал спорить я. — Я к тебе сугубо по делу.

— Да, я внимательно тебя слушаю…

— Необходимо посетить семью учащегося Веретенникова. Посмотреть, в каких условиях он живет. Вдруг что-то нужно изменить к лучшему.

— Если они живут без веры, что можно изменить к лучшему?

— Вот ты и посмотришь, — сказал я. — По моей части — будут материальные условия, а по твоей — духовные.

Антонина согласно кивнула.

— Тогда после уроков встретимся в вестибюле.

— Хорошо, Александр!

Похоже догадки Пал Палыча подтверждаются. Вон и про веру заговорила. Надо постараться потихоньку выпытать у нее, что к чему. Вопрос — насколько она мне доверяет и пойдет ли на откровенный разговор? Ладно, там видно будет. Одно точно ясно — попытки образумить Антонину Павловну ни к чему не приведут. Скорее всего, вызовут обратную реакцию. Тут нужно действовать хитрее. Когда прозвенел последний на сегодня звонок, я переоделся в тренерской и спустился вестибюль. Разуваева ждала меня. И пальтишко-то на ней было невзрачно серенькое, а платочек — старушечий. Туфли она сменила на сапоги, в которых впору в коровник ходить.

Мы спустились во двор, я вывел из гаража машину. На Тигру «Волга» впечатления не произвела. Ну еще бы! Это же, можно сказать — квинтэссенция бездуховности. Ярко выраженное воплощение человеческой тяги к материальным благам. Я открыл пассажирскую дверцу, и Антонина Павловна уселась с видом мученицы, восходящей на костер. Эка ее плющит! Спасать ее надо…

Глава 7

От школы до дома, где жили Веретенниковы, ехать всего ничего. Так что никаких вопросов я Разуваевой не задавал, хотя произошедшая с ней перемена была очень странной. Вернее — странно стремительной. Не могла же она так перемениться меньше, чем за месяц?.. Мне захотелось выяснить причину не только потому, что меня попросил Пал Палыч. Все-таки Тигра была мне не безразлична, как человек. Машину я поставил во дворе, напротив подъезда, где жили Рунге. Как-то спокойнее.

Немцы, которые жили в этом доме, были людьми солидными и интеллигентными. И потому — надежными. А вот в доме, где обитала семья Веретенниковых, наоборот. Стоило только войти в подъезд, чтобы убедиться в этом. Стены на лестничной клетке изрисованы неприличными изображениями и снабжены соответствующими подписями. В штукатурку кое-где воткнуты окурки. На площадке третьего этажа обнаружились следы физиологических отправлений, самого неприятного вида и запаха. Это если выражаться интеллигентно.

Антонина Павловна взирала на грязь в подъезде с видом терпеливого сострадания. У меня сложилось впечатление, что она готова взять тряпку и швабру и начать отмывать все эти нечистоты. Наконец, мы добрались до нужной нам квартиры. Позвонили. Дверь открыла маленькая, темноволосая женщина в скромной кофточке и юбке. Увидев нас с Тигрой, она испуганно захлопала глазами. Ее можно понять, появление незнакомцев всегда вызывает тревогу, пришлось сразу успокоить:

— Здравствуйте, я классный руководитель Юры Веретенникова, Александр Сергеевич Данилов. А это — преподаватель математики Антонина Павловна Разуваева.

Успокоения не получилось.

— Что Юрка опять натворил? — еле слышно пролепетала женщина.

— Ничего, — поспешил заверить ее я. — Просто мы, учителя, обязаны знать, в каких условиях проживают учащиеся.

— Ну проходите, — не слишком радостно ответила она.

Мы вошли в прихожую.

— Простите, вы кем будете Юре? — спросил я, разуваясь.

— Матерью я ему буду, — последовал ответ. — Лидия Антоновна меня зовут. — Сюда проходите, на кухню. Чай поставлю…

Одного беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять — живут Веретенниковы скромно. Старенький холодильник, сильно потертая кухонная мебель. В общем — ничего удивительного. Так живет сейчас много граждан. Однако не это самое главное. Важнее не материальное обеспечение семьи, а отношения в ней. Пока Лидия Антоновна возилась с чайником и заваркой, я задавал ей наводящие вопросы, искоса поглядывая на свою спутницу.

— У вас сколько комнат?

— Две.

— Значит, у Юры есть свое место для занятий?

— Есть. Стол, шкаф для книжек. Мы ничего не жалеем.

— Вы где работаете?

— В стройконторе, в бухгалтерии.

— А муж?..

И вот тут Веретенниковой отказало спокойствие. Она вздохнула и пробурчала:

— Муж объелся груш…

— Извините, что спрашиваю, вы в разводе?

— Да нет… — с досадой проговорила Лидия Антоновна. — С нами он живет, алкаш…

— А сейчас он где? На работе?

— На работе… Только вчера выписали из ЛТП! — едва не выкрикнула она. — Лечили, лодыря!.. Да только не верю я, что вылечили… С недельку посидит в завязке, на моей шее, и опять за старое… Вы бы хоть подумали, как оградить детишек от таких папаш!

— У нас школа, а не колония, — сказал я. — Мы же не можем изолировать нормальных, ни в чем не повинных пацанов от их родителей… Каким бы они ни были…

— Я понимаю, — кивнула Веретенникова. — Да вот мне-то что делать — вы не можете, милиция не может, профком не может, депутат горсовета тоже не может, а я — могу⁈

— А где он сейчас?

— Кто?

— Муж ваш?

— Да где ему быть! — едва не выкрикнула она. — У пивной, небось, ошивается… Денег нет, так попрошайничает…

— А пивная где?

— Да здесь, за углом.

Я поднялся, пробормотал:

— Я сейчас!.. Антонина Павловна, поговорите пока с Лидией Антоновной…

Выйдя из подъезда, я повернул в том направлении, куда вела наиболее утоптанная тропинка. И не ошибся. Едва я завернул за угол, как тут же наткнулся на очередь, которая состояла из одних мужиков, что тянулись к пивному ларьку. Зима — время для распития пива на свежем воздухе малоподходящее, но такого рода жажда посещает в любую погоду. Особенно работяг и не слишком разборчивых интеллигентов, которые хотят приятно провести время между работой и домом.

— Мужики, который тут Веретенников? — спросил я.

От толпы нехотя отделился хмурый, небритый мужик в