Да, он прав. Мы бегаем по округе за девчонками, пытаясь спасти их от злых когтей Черепа, и даже этого не можем сделать. Как, черт возьми, мы должны освободить Нью-Йорк от царства террора Черепа? Мы не можем сделать это в одиночку, уж точно. У Джокера есть люди, средства и огневая мощь. Нам понадобится его помощь, и я получу ее любой ценой.

— Здесь могут оставаться только Испорченные Сыновья? — спрашиваю я, почёсывая затылок. Мои волосы сухие, покрытые пылью, грязью и кровью. Мне чертовски нужен душ.

Джокер кивает.

— Как можно стать Испорченным Сыном?

Его глаза блестят от возбуждения, а уголки губ приподнимаются.

— Ну и зачем же? Тебе это интересно?

Я пожимаю плечами.

— Возможно.

— Джай, ты что, чокнулся? — Джоэл хватает меня за плечо и толкает локтем. — Ты же не собираешься вступать в гребаную байкерскую банду.

Я смотрю на брата и вижу беспокойство в его глазах. Это тот же самый вид беспокойства, который я видел, когда мы были моложе, прямо перед тем, как я сделал то, что он действительно не хотел, чтобы я делал.

— Я думаю, тебе лучше пойти и подождать там со своей девушкой.

Джоэл стискивает зубы и выпрямляет спину.

— Ты это серьезно?

Я поворачиваюсь к нему. Неужели я выгляжу так, будто играюсь с кем попало? Если вступление в банду Джокера поможет продержаться ещё один день, то я это сделаю. Неужели он не видит, что у нас нет других вариантов? Череп загнал нас в угол, и мы должны выбраться из него.

— По хрен. — Он пожимает плечами. — Это твоя жизнь.

Джоэл бросается прочь, даже не оглянувшись, сжимая кулаки по бокам. Похоже ли это на то, что я хочу вступить в банду? Я просто пытаюсь сохранить ему жизнь и вернуть Эмили. Я сделаю все, что потребуется. Всё. Что. Потребуется.

Джокер отвлекает меня от моих мыслей, сплевывая на камни.

— Я очень постараюсь не обижаться на это.

— Не беспокойся о нем. Брат просто присматривает за мной. — Я бросаю взгляд на Джокера. — Это ведь то, что делает семья, верно? — На нас надвигаются грозовые тучи, закрывая теплое утреннее солнце. — Итак, что мне нужно делать, чтобы присоединиться к вашей банде?

Он ухмыляется.

— Следуй за мной.

Кулак врезается в скулу, отбрасывая меня в сторону. Сколько еще мне придется сражаться? Я уже пробил себе дорогу через четырех. Больше не могу терпеть. Я ещё не спал. Ещё ничего не ел. Я нахожусь на грани обморока, и мои внутренности словно гниют.

В ушах звенит, и крики толпы приглушаются. Я падаю на колени, прижимаюсь подбородком к груди и отчаянно втягиваю воздух в легкие. Как. Много. Еще? Я бы уже давно бросил трех парней, но Джокер сказал, что только один из нас должен присоединиться к банде, чтобы все мы остались. Я должен сделать это для Джоэла и Моники, чтобы дать им безопасное место для сна.

— Джай! — Я поднимаю голову, указывая подбородком в направлении голоса Джоэла.

Я несколько раз моргнул, разгоняя туман, застилавший мне глаза. Сердце колотится в ушах.

— Тебе вовсе не обязательно это делать.

Да, так и делаю.

Мой противник находится на другой стороне круга, болтая с друзьями со всей уверенностью в мире, как будто знает, что уже победил. Я заставляю себя подняться на ноги, игнорируя кольцо орущих на меня, одетых в кожу и джинсы, придурков. А что будет, если я проиграю? Это риск, на который я не могу пойти.

Рыча, я сжимаю кулак и бросаюсь вперед, размахиваясь с силой. Мой противник, Кёртис, едва успевает обернуться, и я бью его кулаком по лицу, выбрасывая из круга в его компанию. Они ловят его и воют от смеха. Он вышел из круга. Я победил.

Я хватаю ртом воздух и наклоняюсь вперед, упираясь руками в колени. И это все? Конечно же, так оно и есть.

Вдалеке раздается крик Джокера, и в круг входит еще один человек. Он больше, чем предыдущий. Я со стоном выпрямляюсь и поднимаю кулаки.

Он сократил расстояние прежде, чем я успел среагировать и повалил меня на землю; он крепко обнял меня за талию и прижался плечом к моему животу. Кряхтя, я хватаю его за голову и притягиваю ближе. Он тихо ругается и перебрасывает ногу через мое бедро, оседлав меня. Я двигаю бедрами и отпускаю его голову, сбрасывая с себя. Адреналин бурлит в моем теле, и этого достаточно, чтобы я снова начал двигаться. Я ползу на четвереньках ища место, чтобы встать на ноги.

— Ты должен сделать что-то получше, Если хочешь войти, Стоун, — усмехается мой противник. — Если ты не можешь убаюкать меня, то вылетишь вон.

Убаюкать? Я же наполовину мертв! Как, черт возьми его завалить? Ублюдок снова ныряет ко мне, и я опускаюсь ниже, уклоняясь от гигантского кулака, который едва не прилетает мне в голову. Зарычав, я ударяю соперника по ребрам, с силой выталкивая воздух из легких. Он отшатывается, сжимая свое тело в кулак. Именно тогда я замечаю ленивую улыбку на его лице, легкий блеск пота над губой и легкую покачивающуюся походку. Он просто пьян. Просто мне повезло.

— Сейчас где-то полдень, так ведь?

Он ухмыляется.

— Я могу быть совершенно в стельку и все равно расплющу тебя.

Стиснув зубы, я бросаюсь вперёд. Он сильно размахивается и бьет меня в челюсть. Это сбивает с толку, но я быстро прихожу в себя и бью его кулаком по ребрам. Бью по бокам снова и снова, пока он не перестает воспринимать мои удары. Громила хватает меня, пытаясь сжать в тиски, но я отталкиваю его назад, прежде чем он успеет как следует ухватиться за мою футболку. Отпустив меня, он отшатывается назад, и я выбиваю его лодыжку из-под себя. Он падает на бетон, и я плюхаюсь на него сверху. Стиснув зубы до боли в челюсти, я безжалостно бью кулаками по лицу, пока он окончательно не сдается и не перестает защищаться. С жалобным писком